Современной литературы дед вообще не любил - ни отечественной, ни зарубежной. Приезжая на каникулы, Антон пытался подсовывать ему "Иностранную литературу". Прочтя повесть, где какой-то японец, выйдя из дому в пижаме, уселся в лужу, ему было мокро и мерзко, но он все сидел, дед сказал, что это стремление омерзить и в конечном счете унизить человека в литературе пройдет, как болезнь, она перестанет изображать дегенератов и превращение в насекомых и вернется к обычным и вечным чувствам и ситуациям. Предсказание, в отличие от дедовых других, не подтвердилось.
Об авторе
- Профессия автора: Писатель
- Дата рождения: 2 февраля 1938 г.
- Дата смерти: 3 октября 2005 г.
Обновлённые авторы
Темы
Цитаты в тренде
Именно потому, что все оказывается таким предельно ясным, таким смешным и легкомысленным, именно потому, что никто ничего не принимает всерьез, генералы – свою службу, королева – свой сан, священнослужители – своего Бога, именно поэтому «просвещенные» люди высшего света должны заполнить образовавшуюся ужасающую пустоту какой-либо игрой с метафизическим, мистическим, сверхъестественным, непостижимым и самым глупейшим образом попадают в ловушки невежд-обманщиков, в ловушки, никак не...
Стефан Цвейг
Тернистая любовь. Вся мощь огня, бесчувственного к стонам,
весь белый свет, одетый серой тенью,
тоска по небу, миру и мгновенью
и новый вал ударом многотонным. Кровавый плач срывающимся тоном,
рука на струнах белого каленья
и одержимость, но без ослепленья,
и сердце в дар - на гнезда скорпионам. Таков венец любви в жилище смуты,
где снишься наяву бессонной ранью
и сочтены последние минуты, и несмотря на все мои старанья
ты вновь меня ведешь в поля цикуты
крутой дорогой...
Федерико Гарсиа Лорка
«Жизнь-это творческий задачник:
условья пишутся тобой.
Подумаешь, что неудачник —
и тут же проиграешь бой,
сам вечно будешь виноватым
в бревне, что на пути твоем;
я в общем-то не верю в фатум
— его мы сами создаем;
как мыслишь — помните Декарта?
— так и живешь;твой атлас — чист;
судьба есть контурная карта —
ты сам себе геодезист.
Вера Полозкова
Сначала послышался грохот — марш, марш, — стук сапог по каменной мостовой. Затем на улицу, по которой мы шли, вывернула колонна солдат, шли строевым шагом, не сгибая коленей, и все них сверкало: пуговицы, сапоги, каски. Глаза смотрели прямо перед собой, в пустоту. И этот взгляд был страшнее винтовок за плечами, страшнее ножей и гранат за голенищами.
Позади нас шел мистер Ферре, он когда-то воевал при Сомме. По его лицу текли слезы. Он даже не поимал, что выворачивает мне руку, и твердил:...
Мэри Энн Шеффер, Энни Бэрроуз