Церковь — наша великая Мать, ведущая нас вперед… нас, кучку пилигримов, идущих сквозь ночь. Но может быть, есть и другие матери. А может быть, есть и какие-то бедные, одинокие пилигримы, которые одни, спотыкаясь, идут к дому.
Об авторе
- Профессия автора: Писатель
- Дата рождения: 19 июля 1896 г.
- Дата смерти: 6 января 1981 г.
Обновлённые авторы
Темы
Цитаты в тренде
Долготерпение Божие, попускающее торжество зла в мире, кажется часто непонятным, но Бог ждет обращения к нему Его созданий- и в этом больше страданий для Бога, чем для нас. Только "сердцу милующему", которое молится и о демонах, об их обращении к Богу, становится понятным, что именно скорбь Бога о падших душах определяет его долготерпение. И, конечно, дело не в отсутствии у Бога "всемогущества", не в том, что Бог "нуждается" в том, чтобы люди захотели "вместе с Ним" победить зло. План Божий,...
Зеньковский Василий Васильевич
— Ты можешь убить меня, — ответил Казимир, — но я никогда не буду твоим мужем, потому что ты убийца и руки твои залиты человеческой кровью. Было время, когда я любил тебя, а теперь ты не внушаешь мне ничего, кроме ужаса и отвращения.
— В таком случае я принесу в жертву и тебя, и Анюту в отмщение за смерть праведника, которого вы погубили.
— Этим ты меня не напугаешь. Моя жизнь в руках Божьих… Я готов умереть, если это Ему угодно.
Эмма захохотала. Этот холодный, свирепый, сатанинский смех...
Леопольд фон Захер-Мазох
Джим знал много примет и сам говорил, что почти все знает. Выходило, что почти все приметы не к добру, и потому я спросил Джима, не бывает ли счастливых примет. Он сказал:
- Совсем мало, и то от них нет никакой пользы. Зачем тебе знать, что скоро тебе счастье привалит? Чтобы избавиться от него?
Марк Твен
Я чувствую свое полное бессилие и неумение противостоять прожорливому мерзкому чудовищу, каким мне видится жизнь. Все затерто, опоганено грязным жиром пошлости. Каждое слово, повторяемое изо дня в день, обесцвечено въевшейся пылью. Я кажусь себе ребенком, который идет в театр в надежде увидеть сказочный мир, а попадает в дешевый балаган, где кривляются фигляры с размалеванными физиономиями. Брак низведен до казенной организации из двух человек, которая душит живое чувство и заставляет мужчину...
Густав Майринк
Почти никогда не поминая Аполлона, Иванов делает из Диониса символ бездонной глубины, в котором любой нуждающийся интеллектуал, искатель и грешник мог найти недостающую ему идентичность. Дионис превращается в монологическое, все объясняющее нечто, порождающее само себя и потому не нуждающееся в партнере. В своем главном действии умирания-возрождения, в котором перемешано все, что выработано человеком для понимания мира - рождение и смерть, субъект и объект, любовь и ненависть, - он решает все...
Александр Эткинд