— Итак, запомни сигналы. Тронуть лоб — значит «один»,
тронуть нос — «два», тронуть подбородок — «три», тронуть ухо — «четыре», надуть
щеки. — «пять», скорчить рожу — «шесть», оскалить зубы — «семь», высунуть язык —
«восемь», кашлянуть — «девять», зевнуть — «ноль», почесаться одной рукой —
«отнять», почесаться двумя руками — «сложить», показать кулак — «помножить»,
показать два кулака — «разделить»… Внимание, подаю сигнал! Он надул щеки, почесал обеими руками
голову, потом оскалил зубы.
— Ну, что я изобразил?
— Обезьяну.
Цитаты в тренде
Музыка и язык, настаивал он, нерасторжимы, в сущности они составляют единое целое, язык – это музыка, музыка – это язык, и, будучи разделены, они всегда ссылаются друг на друга, подражают друг другу, заимствуют друг у друга средства выразительности, подменяют друг друга. Что музыка сначала может быть словом, что ее предвосхищают и формируют слова, он доказывал мне на примере Бетховена, который, как показывают современники, сочинял ее с помощью слов. «Что он записывает в книжечку?» - «Он...
Томас Манн
Аристотель считает, что душевное величие заключается в том, чтобы одинаково открыто выказывать и ненависть, и любовь, чтобы судить и говорить о чем бы то ни было с полнейшей искренностью и, ценя истину превыше всего, не обращать внимания на одобрение и порицание, исходящие от других. Аполлоний сказал, что ложь – это удел раба, свободным же людям подобает говорить чистую правду.
Мишель де Монтень
Мы как раз вышли на улицу, когда упали первые бомбы. Как описать этот кошмар? Я бы сказал так: гнев Божий не идет ни в какое сравнение с гневом человеческим. Люди в ужасе метались вокруг, не понимая, куда бежать, земля дрожала, дома рушились. Мир разлетался на части, мир погибал. Я попытался отыскать какое-нибудь более или менее безопасное место, чтобы укрыться, но единственная мысль, посетившая меня, сводилась к тому, что человеческая жизнь, в конце концов, для нас же самих очень мало что...
Феликс Х. Пальма
Возможно, я утратил способность испытывать эмоции, вот чего я боюсь больше всего: что я стал эмоционально тупым, что я сам сделал себя одиноким, что я навсегда останусь одиноким, потому что это ужасно - быть одиноким; один, все время один - этого я боюсь, но говорю себе, что я с этим смирился, но это неправда, это ложь, еще одна ложь, пропади она пропадом, ложь, и пропади оно пропадом, одиночество, раз уж я об этом заговорил. (107)
Эрленд Лу