Все мысли начинают казаться глупыми и вымученными, стоит только записать их черными чернилами на белой бумаге. Фантазии - как тени, их нельзя посадить в клетку, это своенравные и капризные создания. Но, быть может, когда-нибудь я узнаю их тайну, если не брошу своих попыток.
Об авторе
- Профессия автора: Писатель
- Национальность: канадская
- Дата рождения: 1874 ноября 30 г.
- Дата смерти: 24 апреля 1942 г.
Обновлённые авторы
Темы
Цитаты в тренде
Девочка сделала глубокий реверанс, не осмеливаясь взглянуть на гостя, который был буквально ослеплен ее красотой. Анюта была прелестна: круглое свеженькое личико с румяными щечками, маленький ротик, вздернутый носик, густые черные волосы, заплетенные в две косы, добрые, но плутовские глаза, — все в ней дышало неотразимой прелестью юношеского, почти детского возраста. В эту минуту в книге судеб появилась запись о том, что эти два чистых, невинных существа будут принадлежать друг другу.
Леопольд фон Захер-Мазох
Как хорошо, что до смерти любить тебя никто на свете не обязан…
Зайдешь к воспоминаниям, ну что ж,
Гляди вокруг, кому еще ты нужен,
кому теперь в друзья ты попадешь.
Воротишься, купи себе на ужин
Какого-нибудь сладкого вина,
смотри в окно и думай понемногу:
во всем твоя, одна твоя вина.
И хорошо. Спасибо. Слава Богу.
Как хорошо, что некого винить,
как хорошо, что ты никем не связан,
как хорошо, что до смерти любить
тебя никто на свете не обязан.
Как хорошо, что никогда во тьму
ничья рука тебя...
Иосиф Бродский
Во дворце, на великосветских балах подают шампанское и другое сравнительно легкое вино – иначе могут нарушиться общественные приличия! Толковали о неслыханной дерзости декабриста князя Барятинского, который явился на придворный бал, выпив перед тем крепкого ямайского рома; когда одна из великих княгинь ядовито спросила, какими это новыми духами надушился князь, Барятинский смело ответил – «ямайскими»…Колокольчик Ганнибала, «Я не поморщился…»
Натан Эйдельман
Все мы, русские люди, до старости остаемся в чем-то ребятишками, вечно ждем подарков, сказочек, чего-то необыкновенного, согревающего, даже прожигающего душу, покрытую окалиной грубости, но в середке не защищенную, которая и в изношенном, истерзанном, старом теле часто ухитряется сохраняться в птенцовом пухе.
Виктор Астафьев