В короткие сроки им удалось сотворить миф. А миф, укоренившись в сознании, заступает место культурных ценностей. Новый стиль поведения, новые ценности и символы становятся чем-то естественным, исконным и понятным каждому. И миф начинает опережать историю. Культурные ценности доступны не всем, поскольку их восприятие требует знаний и умственных усилий. В миф же достаточно просто верить. Его не обязательно понимать. Впрочем, это касается и культуры, когда ее делают массовой.
Вишневский ЯнушЦитаты в тренде
она с детства любила подсматривать за мужчинами, за расой, сплетающейся с её собственной, за этими существами, вечно бравирующими и ведущими нарочито грубые мужские разговоры, но по сути своей остающимися младенцами, что становится ясно: стоит дать им пососать грудь или открыть перед ними лоно - они тут же ныряют в него, как в норку, и стремятся вползти обратно в чрево.
Джон Апдайк
– Настоящий мужчина? – удивилась Магда. – По моим понятиям, это тот, при мысли о котором у женщины не возникает вопроса: «Не слишком ли быстро я ему дала?» Что, я сегодня чрезмерно цинична? Амалия, но сейчас иной век. Прошлый – это когда девушка смущалась и должна была ждать, когда возлюбленный в ключевой момент стащит с нее панталоны. Наш век – это когда она размышляет над тем, должна ли теперь она стаскивать их с возлюбленного или это все еще его привилегия.
Мастер Чэнь
— А с кем у Стрэдлейтера свидание? — спросил он. Он всегда выспрашивает, с кем Стрэдлейтер водится, хотя он его ненавидит.
— Не знаю. А тебе что?
— Просто так. Не терплю эту сволочь. Вот уж не терплю!
— А он тебя обожает! Сказал, что ты настоящий принц! — говорю. Я часто говорю кому-нибудь, что он — настоящий принц. Вообще я часто валяю дурака, мне тогда не так скучно.
Джером Дэвид Сэлинджер
Погибла ли я для любви князя Андрея, или нет? » — спрашивала она себя и с успокоительной усмешкой отвечала себе: «Что я за дура, что я спрашиваю это? Что ж со мной было? Ничего. Я ничего не сделала, ничем не вызвала этого. Никто не узнает, и я его больше не увижу никогда, — говорила она себе. — Стало быть, ясно, что ничего не случилось, что не в чем раскаиваться, что князь Андрей может любить меня и такою. Но какою такою? Ах Боже, Боже мой! Зачем его нет тут! » Наташа успокоивалась на...
Лев Толстой
