Семнадцать лет и чёрные глаза. Какой молодой человек устоит против такой очаровательной мысли! Извините, если в рассказе вымысла мало: то, что я пишу теперь, не есть повесть; повесть я напишу еще когда-нибудь. Авдотья Бонифантьевна начала сердиться и солить рыжики. Главная черта характера моего Сережи бесхарактерность.
Владимир СоллогубЦитаты в тренде
Да, я принял сторону зла — маленьких газеток, сделанных на зироксе листовок, движений и партий, которые не имеют никаких шансов. Никаких. Я люблю политические собрания, на которые приходят несколько человек, какофоническую музыку неумелых музыкантов, у которых на лице написано, что они хронические неудачники. Играйте, играйте, милые… И я ненавижу симфонические оркестры, балет, я бы вырезал всех виолончелистов и скрипачей, если б когда пришел к власти.
Эдуард Лимонов
— Плевать мне на деньги! Только и слышу — деньги, деньги! Я должен узнать эти тайны. Анвар закатил глаза и взглянул на маму, которая сидела и скучала. Они оба понимали папу, и любили, но из-за этих его причуд к любви примешивалась жалость, словно он совершает некую трагическую ошибку, как, например, если бы он взял да присоединился к свидетелям Иеговы. Чем больше он толковал про инь и янь, космическое сознание, про китайскую философию и Путь, тем растеряннее становилось мамино лицо.
Ханиф Курейши
Единственное, от чего я не могла отказаться, сколько бы ни было у меня работы, - это отношения с дочерью.
По иронии судьбы именно Клебер Мейер понял, к чему это может привести. Как-то он заливал мне горючее на своей заправке - мэром он работал на полставки, - и разговор зашел о Джоди.
- Не беспокойся, - сказал он мне. - Когда им исполняется пятнадцать, ты становишься для них самой глупой личностью в мире. Но стоит им исполниться двадцать два, ты снова обретаешь ум и сообразительность.
Вики Майрон
Юноша поднимался по дороге на маяк. Дождевая вода неслась потоками, омывая ноги. Ветер свистел в соснах. Идти в резиновых сапогах было тяжело. Он шел, не раскрывая зонта. Дождь стекал по коротко остриженному затылку, по шее, попадал за шиворот. Юноша продолжал подниматься, ветер хлестал ему в лицо. Он даже не старался уворачиваться от него, будто бы желая убедиться, что его счастье сродни не только умиротворенной природе, но и безумству стихии.
Юкио Мисима