Бояться Цитаты (страница 138)
-
-
-
Нет, а всё-таки слово "друг" - оно какое-то безысходное, оно как слово "замуж", от него веет какой-то торжественной обречённостью. Я теперь боюсь кого-то называть своим другом, потому что когда говоришь о ком-то - друг, то этим самым будто ставишь какую-то большую и жирную точку. Это так же безусловно, как и признаться кому-то в любви. Сказал - и совершил прыжок, а обратно тебя уже не пустят силы гравитации. Гораздо разумней любые отношения в процессе - то есть мне приятней думать о ком-то,...
Мария Мур
Я вспоминаю все "хорошее": наше спасение, мое выздоровление, потом все "милое": Петера и то робкое, нежное, до чего мы оба еще боимся дотронуться, то, что еще придет, – любовь, страсть, счастье. А потом вспоминаю все "прекрасное", оно – во всем мире, в природе, в искусстве, в красоте, – во всем, что прекрасно и величественно.
Тогда я думаю не о горе, а о том чудесном, что существует помимо него. Вот в чем основное различие между мной и мамой. Когда человек в тоске, она ему советует: "Думайте...
Анна Франк
Бога, религии в Европе давно уже нет, мы при всей своей деловитости и жадности, как лед холодны и к жизни и к смерти: если и боимся ее, то рассудком или же только остатками животного инстинкта. Иногда мы даже стараемся внушать себе эту болезнь, увеличить ее - и все же не воспринимаем, не чувствуем в должной мере...
Иван Бунин
Затем наступил миг, который каждый боксер с ужасом испытал хотя бы раз в жизни. Это чувство может возникнуть в середине матча. Чувство, что тебе не справиться. Сознание того, что "я, черт возьми, кажется, проигрываю".
Это решающий момент почти каждого боя.
В этот момент тебя внезапно оставляют все силы, а переполняющий адреналин парализует и перед глазами встает признак добровольной капитуляции. Этот момент выявляет разницу между любителем и профессионалом, между победителем и...
Стиг Ларссон
И у каждого на лице будто табличка вроде тех, которые вешали себе на шею испанские,португальские и итальянские аккордеонисты на улицах Портленда, только на этих табличках написано не "Я слепой", а "Я устал" или "Я боюсь",или "Умираю от болезни печени", или "Я напичкан механизмами,и все меня обижают". Я могу прочесть все эти таблички,каким бы мелким ни был шрифт. И все они тоже могли бы прочитать таблички друг у друга, если бы захотели, но какой смысл? Лица проносятся в тумане, как конфетти.
Кен Кизи
— Да, боюсь, нашего рыжего друга Макмерфи ждет буйное отделение. Знаете, что я заключил, понаблюдав за ним эти несколько дней?
— Шизофреническая реакция? — Гадает Алвин.
Трубка качает головой.
— Латентная гомосексуальность с формированием реакции? — Высказывается третий.
Трубка опять качает головой и закрывает глаза.
— Нет, — говорит он и улыбается всему собранию. — Негативный Эдипов.
Все поздравляют его.
— Да, в пользу этого говорит многое, — объясняет он. — Но каков бы ни был...
Кен Кизи
— Мир принадлежит сильным, мой друг! Ритуал нашего существования основан на том, что сильный становится слабее, пожирая слабого. Мы должны смотреть правде в глаза. Так быть должно, не будем с этим спорить. Мы должны научиться принимать это как закон природы. Кролики приняли свою роль в ритуале и признали в волке сильнейшего. Кролик защищается тем, что он хитер, труслив и увертлив, он роет норы и прячется, когда рядом волк. И сохраняется, выживает. Он знает свое место. Никогда не вступит с...
Кен Кизи
Крок разочаровался не в битве. За свою молодость он успел лишиться в бою уха, трех волосатых пальцев на ноге и большого пальца правой руки и нисколько не переживал из-за этого: так положено викингу. Ему опротивели визги пленниц, которых приходилось тащить домой. Пленницы вопили, кусались и лягались, а дома сбивались в кучки, противно сплетничали и постоянно рожали детей.
Ева Ибботсон