Чернь Цитаты (страница 21)
-
-
-
К счастью можно прийти двумя путями. Первый путь — внешний. Приобретая лучшее жилище, лучшую одежду, более приятных друзей, мы можем в той или иной степени обрести счастье и удовлетворение. Второй путь — это путь духовного развития, и он позволяет достичь счастья внутреннего. Однако эти два подхода не равноценны. Внешнее счастье без внутреннего не может длиться долго. Если жизнь рисуется вам в черных красках, если вашему сердцу чего-то недостает, вы не будете счастливы, какой бы роскошью...
Далай-Лама XIV
Гектор, и вы, воеводы троян и союзных народов!
Стыд нам, когда мы вторично от бранолюбивых данаев
Скроемся в град, побежденные собственной слабостью духа!
Нет, божество говорит, — предо мною оно предстояло, —
Зевс, промыслитель верховный, нам благосклонствует в брани!
340 Прямо пойдем на данаев! Пускай сопостаты спокойно
К черным своим кораблям не приближатся с телом Патрокла!
Гомер
Говорят, что люди, повидавшие свет, отличаются непринужденностью манер и не теряются в любом обществе. Но это не всегда так: быть может, путешествия по бескрайней Сибири в санях, запряженных собаками, или продолжительные прогулки натощак и в одиночестве к сердцу черной Африки не являются лучшим способом приобретения светского лоска.
Герман Мелвилл
Осеннее кладбище – зрелище из особых. Царский пурпур и утонченная позолота листвы, королевские поминки по лету на фоне торжественной суровости вечнозеленых туй – верных кладбищенских плакальщиц. Серый гранит надгробий, бронза мемориальных надписей, дымчатый мрамор обелисков, черный базальт монументов, скромный туф поминальных плит. Строгость аллей и буйство красок, вспышки чахоточной страсти и разлитая в воздухе печаль. Кладбищам больше всего идет осень. Не весеннее буйство жизни, кажущееся...
Генри Лайон Олди
Для многих открытие простого факта, что черное и белое — всего лишь слова, но никак не противоположные объекты в морали, этике и обыденности, является невероятной ценностью, долженствующей подтвердить их высокий уровень мудрости. Так ребенок хвастается перед матерью пойманной жужелицей, в которой для дитяти сокрыты все красоты мироздания, и вызывает в лучшем случае брезгливую улыбку.
Генри Лайон Олди
Ведь что такое, в сущности, русский коммунизм? Шел бухой человек по заснеженному двору к выгребной яме, засмотрелся на блеск лампадки в оконной наледи, поднял голову, увидел черную пустыню неба с острыми точками звезд — и вдруг до такой боли, до такой тоски рвануло его к этим огням прямо с ежедневной ссаной тропинки, что почти долетел.
Хорошо, разбудил волчий вой — а то, наверно, так и замерз бы мордой в блевоте. А как проснулся, оказалось, что дом сгорел, ноги изрезаны о стекло, а грудь...
Виктор Пелевин
Он выглядел в точности как положено лузеру, сублимирующему неудовлетворенное половое влечение в низкобюджетный романтический драматизм — весь в черном, с челкой до глаз, зигзигом, выстриженным на затылке, и крохотными металлическими черепами на левом рукаве — все по последней молодежно-протестной моде.
Виктор Пелевин
Девяносто два. О женском сердце. Из п*зды кверху поднимается сок, а через глаза залетает мирская тщета и движется вниз. Встречаются в середине груди, вскипают и соединяются в черную субстанцию, которая есть корень женского естества. От него в мире вся злоба и сучество, боль сердца, мракодушие и тоска.
Виктор Пелевин
Как неумело они продают себя! — думал он. — Неужели они не могут понять, что порок только тогда обаятелен, когда он красив и прячется, когда он носит оболочку добродетели? Скромные черные платья, бледные лица, печальные улыбки и потемки сильнее действуют, чем эта аляповатая мишура. Глупые!
Чехов Антон Павлович
Вижу произвол — протестую, вижу ханжу и лицемера — протестую, вижу торжествующую свинью — протестую. И я непобедим, никакая испанская инквизиция не может заставить меня замолчать. Да… Отрежь мне язык — буду протестовать мимикой, замуравь меня в погреб — буду кричать оттуда так, что за версту будет слышно, или уморю себя голодом, чтоб на их черной совести одним пудом было больше, убей меня — буду являться тенью. Все знакомые говорят мне: «Невыносимейший вы человек, Павел Иваныч!» Горжусь такой...
Чехов Антон Павлович