Черно Цитаты (страница 41)
-
-
-
Лишь пара сантиметров двойного стекла отделяла Хокана от его возлюбленной. Эли провела рукой по стеклу, словно лаская его изуродованное лицо. Хокан поднес глаз как можно ближе, и все равно черные глаза Эли стали расплываться, потеряли четкость.
Он думал, что слезные каналы были тоже выжжены, как и все остальное , но это оказалось не так. Слезы наполнили его глаз и ослепили его. Его искусственное веко не справлялось с работой, и ему пришлось осторожно провести здоровой рукой по глазу, в то...
Йон Айвиде Линдквист
Холодная дуга ярости в его груди завибрировала, запела, и он накинулся на Эли. Бросился на нее, опрокинув на диван. Она почти ничего не весила, и он прижал ее к подлокотнику, усевшись ей на грудь. Дуга напряглась, задрожала, в глазах заплясали черные точки, и он поднял руку и изо всех сил ударил ее по лицу.
Йон Айвиде Линдквист
Он понял, что жизнь - это гигантская паутина, и, если до нее дотронуться, даже слегка, в любом месте, колебания разнесутся по всей ее ткани, до самой дальней точки, и сонный паук почувствует дрожь, проснется и кинется, чтобы обвить прозрачными путами того, кто дотронулся до паутины, а потом укусит и впустит свой черный мертвящий яд ему под кожу. И все равно, нарочно или нет задели вы паутину.
Роберт Пенн Уоррен
Христос — самый нежный, самый любвеобильный из декадентов, своего рода Будда, который освобождал нас от гнета священников и от всякой идеи греха, наказания, воздаяния, суждения, смерти и того, что после смерти; и этот человек благой вести обрел двойника в лице черного святого Павла, который удерживал Христа на кресте, непрестанно возвращал его туда, воскрешал, делал упор на вечной жизни, изобретал тип священника, который был пострашнее прежних со "своей техникой священнической тирании,...
Жиль Делез
В последних отблесках заката лицо алеет, как уголья. Мгновение она прячется за букетом, зарывшись в розы, и глубоко вдыхает их аромат, потом из-за цветов выглядывают черные глаза. Девушка медленно опускает букет, показываются высокие скулы, точеный носик, умопомрачительный изгиб губ, зубки, белые, но соблазнительно неровные, почти различимые. Она улыбается.
— Охренеть, — говорит Бобби Шафто. — Твои скулы, бля, ну чисто бульдозер.
Нил Стивенсон
На плакате — светлоликая модница с золотисто-каштановыми волосами... Стоит прямо, как по струнке, подбородок выставлен, локти согнуты, ладони сложены в ритуальном жесте...
Если столица подвергнется газовой атаке, десять миллионов противогазов повиснут в воздухе. Десять миллионов подбородков рывком вдвинутся в маску. Уотерхауз почти слышит скрип, с которым нежная кожа красавицы втискивается в тугую черную резину...
Ни одна женщина не согласилась бы, чтобы ее застали мертвой в такой...
Нил Стивенсон
Король отправился воевать во Францию, оставил ее регентшей. Напали шотландцы; их разгромили, и на Флодденском поле Якову IV отрубили голову. И Екатерина, розово-белый
ангел, предложила отправить голову шотландского короля Генриху — порадовать супруга на чужбине. Ее отговорили, сказали, что это не по-английски. Вместо головы Екатерина послала мужу письмо. И с ним — сюркот, который был на Якове в день сражения, черный и заскорузлый от крови.
Хилари Мантел
