Чувствовать Цитаты (страница 257)
-
-
-
Война – это игра, начатая еще с детства. Люди жестоки с пеленок. Разве вы не замечали, господин генерал, как возбуждаются, как блестят глаза у подростков при виде городского пожара? При виде любого бедствия. Слабенькие люди утверждаются насилием, когда чувствуют себя богами, когда разрушают… Это парадокс, это чудовищно, но это так.
Юрий Бондарев
- Интересно, каково было бы жить в мире, где на дворе всегда стоит июнь, - сказала Аня, пройдя через пряный аромат цветущего, окутанного сумерками сада к ступеням парадного крыльца, где сидели Марилла и миссис Линд.
- Ты устала бы от такого мира, - отозвалась Марилла со вздохом.
- Да, смею думать, что так. Но в эту минуту я чувствую, что мне потребовалось бы очень много времени, чтобы устать от него, если бы он весь был так прекрасен, как в этот день.
Люси Мод Монтгомери
- Я приняла решение сразу, и это оказалось очень легко. Это просто восхитительно - чувствовать такую уверенность и знать, что она твоя собственная, а не чья-то чужая.
- Ты полагаешь, что сможешь сохранить эту способность?
- Способность принимать решения, хочешь ты сказать? Не знаю, но Джо предложил мне применять замечательное правило. Он говорит, что если я в растерянности, то следует
поступать так, как я, вспоминая об этом в восемьдесят лет, буду хотеть, чтобы я поступила.
Люси Мод Монтгомери
Девушка была очень красива - высокая, величественная, хотя ее фигуре, вероятно, предстояло стать довольно массивной в среднем возрасте, с большими темно-синими глазами, лицом, словно выточенным из слоновой кости, с блестящими, темными, как ночь, гладкими волосами.
«У нее именно такая внешность, какую мне всегда хотелось иметь, - подумала Аня, чувствуя себя несчастной. - Лицо цвета лепестков розы… лучистые глаза-фиалки… волосы черные, как вороново крыло… да, все это у нее есть. Удивительно,...
Люси Мод Монтгомери
– Ваш бедный отец, – с чувством сказал мистер Уилберфорс, – должно быть, ворочается в гробу при одной мысли о…
– Да-да, именно в гробу, где к нему, надо полагать, скоро присоединится так называемая героиня этого омерзительного романа, – добавил мистер Тэйт.
Джефри поправил сбившийся локон.
– Помнится, папу кремировали, так что затруднительно ему будет ворочаться, а ей – присоединяться, – небрежно заметил он.
Том Шарп
- К черту! К черту все! Я ухожу.
Он отсоединил дозвонившегося, снял наушники и выключил микрофон. Сорен в ужасе уставился на него. Люку было плевать. Он чувствовал себя так, словно последние несколько лет в нем уживались две личности, а теперь они резко слились воедино. Насилие над мозгом получилось сродни анальному сексу без смазки. Он опустил веки и закрыл лицо руками.
– Люк? – произнес Сорен мягким, осторожным голосом. – Что случилось?
– Не знаю, – раздался хриплый гортанный ответ из...
Поппи Брайт
Только при глубине чувства, при душевной силе, которые способны противостоять убожеству современного искусства, можно понять истинный дух старых немецких мастеров, проникнуться настроением их картин. Только тогда загорится в сокровенных тайниках души искра подлинного вдохновения и будут созданы не слепые подражания, а произведения, достойные лучшего века.
Гофман Эрнст Теодор Амадей
вечной тайной остается для нас мгновение, когда впервые пробуждается ясное сознание. Будь такое пробуждение внезапным, человек просто умер бы от ужаса. Кто не испытал страха в первую минуту пробуждения от глубокого сна, когда все наши чувства, на время как бы покинувшие нас, возвращают нас к состоянию бодрствования, к осознанию самого себя?
Гофман Эрнст Теодор Амадей
― Поскольку поведение твое довольно своеобразно, всякий вправе думать, что только самая бурная жизнь, только цепь самых баснословных приключений могли замесить и вылепить ту психическую форму, в которую ты отлит.
― О, какое чудовищное заблуждение! ― отозвался Крейслер, тяжело вздохнув. ― Юность моя подобна иссушенной пустыне, без цветов и тени, где ум и чувство притупляются в беспросветном однообразии.
Гофман Эрнст Теодор Амадей