Дань Цитаты (страница 56)
-
-
-
Я незыблемо убежден, что люди боятся печали больше, нежели любой другой из своих эмоций. Это может показаться странным, поскольку печаль не представ-ляется человеку угрожающим чувством, но в данном случае страх связан с мерой глубины печали. У большинства пациентов она граничит с отчаянием, и они опа-саются, сознательно или бессознательно, что если прекратят свои усилия удер-жаться на поверхности, то погрузятся в такие пучины отчаяния, откуда уже нет ни-каких шансов выбраться. Но если они не...
Александр Лоуэн
Кровно обиженный кем-либо чувашенин лишал себя жизни через повешенье на воротах своего обидчика. В объяснение этой своеобразной мести до сих пор указывалось только одно соображение: будто бы обидчика, на воротах дома которого найден удавленник, "засудят" несправедливые судьи. <...> С точки же зрения выясненных нами народных представлений об удавленниках чувашский обычай "сухой беды" получает глубокий смысл: удавившийся на дворе своего обидчика чувашенин поселяется чрез то самое на данном...
Зеленин Дмитрий Константинович
У меня всегда был мягкий голос. Я не добивался этого специально и не изменял его при помощи препаратов: такой у меня голос — нравится он кому-то или нет. Представьте, каково подвергаться критике за то, что для вас естественно и дано Богом. Представьте обиду от распространяемой прессой лжи, от людей, сомневающихся в том, что вы говорите правду — от необходимости защищать себя потому, что кто-то вознамерился сделать из этого сенсацию.
Майкл Джексон
Однако, глядя назад аналитическим взором, я бы сказал, что энты созданы из филологии, литературы и самой жизни. Названием своим они обязаны англосаксонскому «eald enta geweorc» и своей связи с каменными руинами. Их роль в данной истории подсказана, полагаю, моим горьким разочарованием и отвращением еще со школьных времен к тому, как жалко и неубедительно Шекспир обы грал приход «Великого Бирнамского леса на высокий Дунсинанский холм»: я мечтал создать условия, в которых деревья и впрямь могли...
Толкин Джон Рональд Руэл
Нуменор, сокращенная форма от Нуменорэ, — моя собственная выдумка, составленная из numē-n, «опускающийся вниз» (√ndū, nu), «закат», «Запад», и nōrё — «земля, страна» = Западная земля. Легенды о Нуменорэ во «Властелине Колец» даны лишь в качестве фона, хотя (конечно же) написаны были до него, и в Приложении А приводится только краткий пересказ. Это — моя собственная переработка для моих собственных же целей легенды об Атлантиде, однако основана она не на каком-то конкретном знании, но на...
Толкин Джон Рональд Руэл
«Я его так ясно себе представляю: он о нас думает, спрашивает себя, где мы сейчас». Она сказала одну фразу, которая мне очень понравилась. Вердюрен спросил: «Как же это вы можете себе представить, чем он в данное время занят? Ведь вас от него отделяет целых восемьсот миль!» Одетта ему на это ответила: «Для глаза друга нет ничего невозможного».
Марсель Пруст
Во время вышеупомянутой беседы, самой долгой из всех, что я имел честь вести с господином моряком из Гибралтара, он объяснил мне, что с тех пор, как его жизнь стала такой, какой стала, то есть подобной той, какую он желал бы иметь, если бы ему была дана возможность высказывать желание, он вполне удовлетворен ею, ни о чем не сожалеет и не стремится к иной, слишком отличной жизни, - он подразумевал под этим, вне всяких сомнений, тюремное заключение - так вот, с тех пор ему совершенно все равно,...
Маргерит Дюрас
… она всецело отдавалась тому, что делала в данную минуту. У него мелькнула смутная догадка: в этом есть не только своя прелесть, но и какая то опасность. Она была само упоение, когда пила; сама любовь, когда любила; само отчаяние, когда отчаивалась, и само забвение, когда забывала.
Эрих Мария Ремарк
Он знал, что ее упоение страстью — это упоение самой собой, хмельной дурман, яркая вспышка, дань минуте — не больше. А теперь, впервые, подобно летчику, который в разрыве ослепительно сверкающих облаков, где свет и тень играют в прятки, внезапно замечает далеко внизу землю, зеленую, коричневую и сияющую, — теперь он увидел нечто большее. За упоением страсти он почувствовал преданность, за дурманом — чувство, за побрякушками слов — человеческое доверие.
Эрих Мария Ремарк