Хотеть Цитаты (страница 301)
-
-
-
Потому что если рассказывать дальше, то оба они могут оказаться на самом краю, упасть туда, откуда нет возврата. Хватит, остальное он оставит при себе, в той жестянке из-под табака, что хранит у себя в груди, там, где когда-то билось его красное сердце. Крышка жестянки заржавела и не открывалась. И пусть. Он и не станет открывать её, взламывать при этой милой храброй женщине, потому что, если она почувствует хотя бы слабый запах того, что там хранится, ему будет очень стыдно. А ей будет очень...
Тони Моррисон
·
… в каком-нибудь мелованно-глянцевом, прилизанно-пошлом издании для переростков, замаскированных под мужчин, где учат технике соблазнения, будто нужна какая-то ещё техника, если женщина для себя с мужчиной определилилась.
Да он мог бы послать ей хоть бутылку хлорки или засохшую новогоднюю ёлку — всё равно бы она делала всё что он захочет, за те возможности, что с ним открывались.
Тони Моррисон
Мое самопознание хотя порой и служит мне защитой, удерживая от какого-нибудь необдуманного шага, но в гораздо большей степени докучает мне, не давая сосредоточиться и всецело отдаться одному делу. Во мне словно сидят два человека – один вечно все взвешивает и критикует, другой живет как бы только наполовину и теряет всякую решительность. Меня гнетет мысль, что я уже не освобожусь никогда от этого ярма, – ведь, несомненно, чем шире будет становиться мой кругозор, тем углубленнее самоизучение,...
Генрик Сенкевич
Странные, непостижимые женщины, женщины с пылким воображением и рыбьей кровью! В любви их нет ни радости, ни простоты. Они увлекаются внешними формами чувства, мало интересуясь его внутренним содержанием. Поэтому никогда невозможно предвидеть, как полька поведет себя. Имея дело с француженкой или итальянкой, ты, если твои предпосылки логичны, можешь более или менее уверенно предсказать следствие. С полькой – никогда! Кто-то сказал: иногда мужчина, ошибаясь, утверждает, что дважды два – пять,...
Генрик Сенкевич
- И судя по всему, вы не можете понять, кто?
- Кто что?
- Кто собирается вас убить. И пока вы будете пытаться понять, кто... вы должны помнить о причинах насилия, - добавила брюнетка.
- Их всего пять: похоть, зависть, злость, алчность и месть.
- Вы хотите сказать, мотивов.
- Лучше воспринимать их как человеческие недостатки, а не мотивы. Но, кроме обычных причин, есть ещё и главная, более важная. Эта главная причина - всегда истинный мотив убийцы.
- И какова же главная причина насилия?...
Дин Кунц
- У тебя будут звезды, которые умеют смеяться!
- Звезды очень красивые, потому что где-то там есть цветок, хоть его и не видно.
- Это по-настоящему полезно, потому что красиво.
- Знаешь, отчего хороша пустыня? сказал он. — Где-то в ней скрываются родники...
- Если идти все прямо да прямо, далеко не уйдешь.
- Не люблю я выносить смертные приговоры. И вообще мне пора.
- «Я не трава» — тихо заметил цветок.
Антуан де Сент-Экзюпери
Осужденный на смерть представляет себе палача в виде безликого робота. Но вот приходит славный малый, который умеет чихать и даже улыбаться. Осужденный цепляется за эту улыбку, как будто она – путь к спасению… Однако это призрачный путь. Палач, хоть он и чихает, все равно отрубит ему голову. Но можно ли отказаться от надежды?
Антуан де Сент-Экзюпери
А ты? Кого ты называешь своим истинным другом? Если того, кому доверяешь без опаски деньги, значит, дружба для тебя – честность слуги. Если того, к кому обращаешься за помощью и получаешь ее, значит, Дружба для тебя – выгода, которую можно извлечь. Если того, кто в нужный момент встанет на твою защиту, значит, дружба – долг чести. Но я презираю арифметику и называю другом того, кого вижу внутри каждого из нас, он может спать в глубинах естества, но при моем приближении проснется, узнает и...
Антуан де Сент-Экзюпери
Я считаю себя джентльменом, хотя сейчас и не очень на него похожу, и как джентльмен всегда с уважением относился к тем, кого природа или фортуна поставила надо мной. Но вместе с этим, по моему мнению, надо уважать и тех, кто не имеет возможности возмутиться, если к ним проявляют неуважение. - Это был упрек, умело облеченный в такую форму, что к нему нельзя было придраться.
Рафаэль Сабатини