Храм Цитаты (страница 7)
-
-
-
…настоятель храма Сигэдэры влюбился в государыню Сомэдоно и, не в силах справиться со страстью, превратился в демона… Люди бессильны сопротивляться любви. Бывает, что из-за любви они превращаются в демонов или в камни, как та скала, что зовется «Тоской о муже»… Случается, люди вступают в союз с животными, с домашней скотиной – таков удел, предназначенный им из прошлых существований.
Нидзе
- А разве кто-нибудь сопровождает нас, когда мы уходим в последний путь? Одинокими приходим мы в этот мир и уходим тоже одни…За каждой встречей неизбежно следует расставание, за каждым рождением – смерть. Прекрасны цветы сливы и персика, но, в конце концов, они возвращаются к своим корням. Ярко окрашены осенние кленовые листья, пышно разукрасившие деревья, но краса осени тоже недолговечна – она длится лишь до первого дуновения ветра… Грусть расставания быстро проходит! – И, сказав так, я...
Нидзе
Мы поклялись разделить судьбу того, кто похитил с небес огонь, дабы человек не прозябал во тьме. Великое благо заключал в себе дар огня, но и великое зло, ибо человек научился злоупотреблению и пороку... вот почему тот, кто похитил огонь, хотя во всех храмах чтят его имя, ибо принес он людям свет, обречен на вечные муки, и скован цепями, и стервятник гложет его печень...
Мэрион Зиммер Брэдли
какая, в сущности, великолепная игра судьбы; она разрушает храмы и позволяет детям швыряться осколками их камней; обломки кумиров она превращает в скамейки перед крестьянскими хижинами, и по ее воле среди надгробных плит отдыхает пасущийся скот; в этом мотовстве больше царственности, чем в прихоти
Клеопатры, вздумавшей пить растворенный в уксусе жемчуг!
Фридрих Гельдерлин
Не умрёте — так хотя бы стыдитесь. Пусть вам будет стыдно за то, что вы хотите уехать в Скандинавию, что вы смотрите телевизор по утрам в субботу, что пьете пиво во время семи дней Пасхи, что вы случайно улыбнулись в день, когда мы вспоминаем, как злые римляне разрушили наш храм две тысячи лет назад, что вы купили в магазине новый журнал про хэви-метал, а не магазин к вашему «узи». Не ренегатствуйте. Будьте ответственны.
Гилад Элбом
Завидуешь, читатель, моему
придуманному дому? Да, велик
он, храм химерный моему уму,
хранилище иллюзий - или книг. Взойди в мой дом, и ты увидишь, как
посмешище - любой людской уют,
там птицы (поднебесная тоска!)
слова полузабытые поют. Мой дом, увы, - богат и, правда, прост:
богат как одуванчик, прост, как смерть.
Но вместо девы дивной, райских роз
на ложе брачном шестикрылый зверь. И не завидуй. Нет у нас, поверь,
ни лавра, ни тернового венца.
Лишь на крюке для утвари...
Виктор Соснора
Единственная книга, которая захватила меня так, что я не стал ужинать, была “Гаргантюа и Пантагрюэль” с рисунками Гюстава Доре. Я смеялся так, что болели челюсти. Я дрожал, как желе на полу. Впервые я видел, какое богатство заключено в беспредельном хохоте над трагедиями тела, над серьёзностью тела. Я понял, что тело — это храм. В нём можно молиться и хохотать. ... Мне предстояло написать своего “Гаргантюа”
Дмитрий Бортников
Дворцовые гренадеры в формах 1812 года и в медвежьих шапках стояли вдоль пути царского следования. С колокольни Ивана Великого раздался тяжелый удар большого колокола, и тотчас же вслед за ним сорок сороков московских храмов начали торжественный перезвон. Раздались величавые звуки народного гимна, который исполнял хор в пятьсот человек. Глядя с высоты вниз на океан мелькающих рук и непокрытых голов, я видел и лица, мокрые от слез. Я сам старался проглотить слезы, волнение сдавило мне горло, -...
Великий князь Александр Михайлович
"Я жить хочу! - кричит он, дерзновенный. -
Пускай обман! О, дайте мне обман!"
И в мыслях нет, что это лед мгновенный,
А там, под ним, - бездонный океан. Бежать? Куда? Где правда, где ошибка?
Опора где, чтоб руки к ней простерть?
Что ни расцвет живой, что ни улыбка, -
Уже под ними торжествует смерть. Слепцы напрасно ищут, где дорога,
Доверясь чувств слепым поводырям;
Но если жизнь - базар крикливый бога,
То только смерть - его бессмертный храм.
Фет Афанасий Афанасьевич
Я бы приказал ему сожрать все «Нравственные письма к Луцилию», потому что волк на самом деле призывал овечек быть кроткими и приходить к нему на обед, не сопротивляясь. Как только овца собиралась дать волку в челюсть, тут же Сенека потрясал своими книжечками и блекотал: «Нельзя-ая-ая-ая!» В этом и заключалась наша с ним общественная мораль: когда шлепаешь овцу по щеке, а она обязана подставить тебе вторую щеку. Сопротивляться – «нельзя-ая-ая-ая!». Волки строят храмы и прививают овцам...
Иржи Грошек
