Цитаты Про Книги (страница 153)
-
-
-
Очень странные ощущения оставляет книга. С одной стороны действительно много чего нового узнал о телевидении и о рекламе в частности. Интересно мнение автора и его позиция по поводу этого. Много написано об отношении человека к рекламе и о подсознательном стремлении к идеальной жизни, которую нам собственно и вбивают через телеэкран. Действительно, есть, о чем задуматься.
С другой стороны как-то, как мне показалось много глюков после грибов и разных таблеток, много алкоголя. Не знаю, к чему...
Виктор Пелевин
Чтение - это общение, а круг нашего общения и делает нас тем, чем мы являемся. Вот представь себе, что ты по жизни шофёр-дальнобойщик. Книги, которые ты читаешь, – как попутчики, которых ты берёшь в кабину. Будешь возить культурных и глубоких людей – наберёшься от них ума. Будешь возить дураков – сам станешь дураком. Пробавляться детективчиками – это… Это как подвозить малограмотную проститутку минета ради.
Виктор Пелевин
А все-таки мы самый ужасный народ на земле.
Недаром же в книге "Драгоценных драгоценностей" арабский писатель записал:
"Никто из русов не испражняется наедине: трое из товарищей сопровождают его непременно и оберегают. Все они постоянно носят с собой мечи, потому что мало доверяют друг другу и еще потому, что коварство между ними дело обыкновенное. <...>
Анатолий Мариенгоф
А все— таки мы самый ужасный наpод на земле. Hедаpом же в книге «Дpагоценных дpагоценностей» аpабский писатель записал:
"Hикто из pусов не испpажняется наедине: тpое из товаpищей сопpовождают его непpеменно и обеpегают. Все они постоянно носят пpи себе мечи, потому что мало довеpяют дpуг дpугу и еще потому, что коваpство между ними дело обыкновенное. Если кому удастся пpиобpести хотя малое имущество, то уже родной брат или товаpищ тотчас начинают завидовать и домогаться, как бы убить его...
Анатолий Мариенгоф
...бывает, читаешь, читаешь книжку, а потом, вдруг, раз — и понимаешь, что все буквы, слова и знаки препинания я прочитал, но не понял и не запомнил того, что читал, и надо возвращаться назад и перечитывать всё снова. А лучше в такой момент вообще отложить книгу, потому что бесполезно читать.
Евгений Гришковец
-- Горький, -- отвечает Хава, -- это знаменитый писатель, сочинитель, то есть он книги пишет, и к тому же редкий человек, чудесный, замечательный, честный, тоже из простонародья, нигде не учился, все самоучкой... Вот его портрет.
При этом Хава достает из кармана карточку и показывает мне.
-- Вот это, -- говорю, -- и есть твой праведник, реб Горький? Готов поклясться, что я его где-то видал: не то мешки на станции грузил, не то бревна в лесу таскал...
Шолом-Алейхем