Цитаты Про Люблю (страница 307)
-
-
-
Временами невольно думается, что защитники смертной казни не отдают себе ясного отчета в том, что это такое. Да сравните вы хоть раз любое преступление с тем возмутительным правом, которое общество самовластно присвоило себе, с правом отнимать то, чего оно не давало, с этой карой, которая сама по себе является самым непоправимым из всех непоправимых зол!
Виктор Гюго
— Почему я не должен понимать любовь?
— Такие люди, как вы, никого не пускают внутрь… Не открываются перед чувствами.
— Далеко не всегда нужно «пускать»: наступает миг, когда стены любой крепости падают. Перед завоевателем, пришедшим покорять. Можно противиться, бороться, убегать, но… Не поможет. Любовь подстерегает нас в самых неожиданных местах и, как правило, бьёт без промаха… Всего один удар, и уже невозможно вспомнить, как выглядел мир, в котором ты не пробовал вкус ЕЁ губ…
Вероника Иванова
– Я глубоко убежден, – отвечал он, – что каждая женщина хотя в душе и ранимее нас, мужчин, но она и намного терпеливее нас, мужчин. Особенно в те периоды своей жизни, когда она любит. В этом я убежден. Женщина может сносить от любимого человека многие обиды и оскорбления, она способна очень многое прощать. Но… пусть мужчины не обольщаются!
Валентин Пикуль
Женщина прощает почти все мужчине, которого она любит. Но в ее любви имеется очень опасный предел. Тогда женщина как бы «взрывается». И, взорвавшись, она обязательно отомстит. Рано или поздно, но – отомстит! Я думаю, – заключил Карабчевский почти торжественно, – женщина имеет на эту месть природное право…
Валентин Пикуль
Все горе в том, что я люблю тебя, а ты меня не любишь. Я стараюсь найти смысл этого осуждения, истолковать, оправдать, роюсь, копаюсь в себе, перебираю всю нашу жизнь и все, что я о себе знаю, и не вижу начала и не могу вспомнить, что я сделала и чем навлекла это несчастье. Ты как-то превратно, недобрыми глазами смотришь на меня, ты видишь меня искаженно, как в кривом зеркале.
Борис Пастернак
Ещё более, чем общность душ, их объединяла пропасть, отделявшая их от остального мира. Им обоим было одинаково немило всё фатально типическое в современном человеке, его заученная восторженность, крикливая приподнятость и та смертная бескрылость, которую так старательно распространяют неисчислимые работники наук и искусств для того, чтобы гениальность продолжала оставаться большою редкостью.
Их любовь была велика. Но любят все, не замечая небывалости чувства.
Для них же – и в этом была их...
Борис Пастернак