Село Цитаты (страница 13)
-
-
-
Он ничего не отвечал, и я взглянула на его лицо. Оно было изменчивым, как отражение в текучей воде. Оно то принимало очертания моего мальчика, то дедушки Соли, то Левика, то старого летчика, улетевшего на Сириус, то Сени Белкина, то Коли Гублии из Гваделупы, то неродного дяди Вити, и тогда ему на плечо села бабочка. Тысяча лиц, которых уж мне не забыть, тысяча тысяч лиц, и все они были Его Божественным Ликом.
Марина Москвина
Но он меня перебил и, выпрямившись во весь рост, в последний раз потребовал ответа: верю ли я в Бога. Я сказал — не верю. Он рассердился и сел. И сказал, что этого не может быть, все люди верят в Бога, даже те, кто от него отворачивается. Таково его глубочайшее убеждение, и, если он вынужден будет в этом усомниться, вся его жизнь потеряет смысл.
Альбер Камю
Я села в автобус: двадцатилетняя девушка в джинсах, черной водолазке и старом сером плаще, купленном тогда в Кэмдене. В моем маленьком чемодане в желтую и красную клетку лежало несколько рисовальных карандашей, блокнот, «Озарения», кое-что из одежды, фотографии моих сестер и брата. Уезжала я в понедельник — день недели, когда родилась. Хороший день для приезда в Нью-Йорк, считала я по своей суеверности. Меня никто не ждал. Меня ждал весь мир.
Патти Смит
Тогда Шпыр отдал приказ применить против Бэтмана первую газовую бомбу. Ее тут же выкатили из обоза.
Это была тачка с четырьмя синими баллонами и спусковым механизмом из трофейного авиаснаряда под ударной скобой. Безымянный оркский герой (почти такой же мальчишка как Грым, выбранный, скорей всего, из-за маленьких размеров и веса) сел на узкий стул за баллонами, взял в руку спусковой шнур, грустно улыбнулся, и взвод смертников покатил тачку к границе видимости. За ними пошло несколько...
Виктор Пелевин
Кроме входной двери, на которой было написано "ВЫХОД", в приемной имелась еще одна дверь, огромная, обитая желтой кожей, с надписью "ВЫХОДА НЕТ". Эта надпись была выполнена светящимися красками и выглядела как угрюмое предупреждение.
...
- Профессор Какаду, вас просят.
Профессор Какаду уронил иллюстрированный журнал, вскочил, опять сел, огляделся, бледнея на глазах, потом, закусив губу, с совершенно искаженным лицом оттолкнулся от кресла и исчез за дверью с надписью "ВЫХОДА НЕТ"
Аркадий и Борис Стругацкие
Мама появилась во дворе только к вечеру. Она села на скамейку, а я к ней на колени. Хотелось обнять её и прижаться изо всех сил. Я сделал это, но желание всё равно осталось. Я знал, что оно останется, сколько ни прижимайся, прижался ещё раз, и мы стали разговаривать. Мама сказала, что купила мне в подарок железную дорогу, но передаст её дедушка, чтобы бабушка думала, будто это от него, и ничего с ней не сделала.
Павел Санаев
Анатолия Яковлева прозвали на селе обидным, дурацким каким-то прозвищем — «Дебил». Дебил — это так прозвали в школе его сына, Ваську, второгодника, отпетого шалопая. А потом это словцо пристало и к отцу. И ничего с этим не поделаешь — Дебил и Дебил. Даже жена сгоряча, когда ругалась, тоже обзывала — Дебил. Анатолий психовал, один раз «приварил» супруге, сам испугался и долго ласково объяснял ей, что Дебил — так можно называть только дурака-переростка, который учиться не хочет, с которым...
Василий Шукшин
В Большой Гущице Пугачевского уезда в правление Потребительского общества доставлено 10 фунтов вареного человеческого мяса, добытого на кладбище. Мясом этим питалось десять семей... В селе Гохтале Гусихинской волости кpестьянин Степан Малов, тpидцати двух лет, и его жена Hадежда, тpидцати лет, заpезали и съели своего семилетнего сына Феофила.
Анатолий Мариенгоф
[О любви]"О какая это была любовь, вольная, небывалая, ни на что не похожая! <...> Они любили друг друга не из неизбежности, не "опаленные страстью", как это ложно изображают. Они любили друг друга потому, что так хотели все кругом: земля над ними, небо над их головами, облака и деревья. Их любовь нравилась окружающим еще, может быть, больше, чем им самим. Незнакомым на улице, выстраивающимся на прогулке далям, комнатам, в которых они селились и встречались".
Борис Пастернак
Не то крестьянин. С бледною женой
Он тужит днем, ночей не спит в печали.
Их виноградник вытоптан войной,
В селе давно фанданго не плясали.
Звезда любви восходит, но едва ли
Раздастся дробь веселых кастаньет.
Цари, цари! Когда б вы только знали
Простое счастье! Смолк бы гром побед,
Не стал бы трубный зов предвестьем стольких бед.
Джордж Гордон Байрон