Яичко Цитаты (страница 1184)
ДИКАЯ ВОЛЯ Я люблю такие игры,
Где надменны все и злы.
Чтоб врагами были тигры
И орлы! Чтобы пел надменный голос:
"Гибель здесь, а там тюрьма!"
Чтобы ночь со мной боролась,
Ночь сама! Я несусь, -- за мною пасти,
Я смеюсь, -- в руках аркан...
Чтобы рвал меня на части
Ураган! Чтобы все враги -- герои!
Чтоб войной кончался пир!
Чтобы в мире было двое:
Я и мир!
Марина Цветаева
Клэр, я снова хочу сказать, что люблю тебя. Наша любовь была нитью в этом лабиринте, сетью под канатоходцем, единственной реальной вещью в моей странной жизни, которой я всегда мог доверять. Сегодня я чувствую, что моя любовь к тебе имеет большую плотность в этом мире, чем я сам: как будто на нее ты сможешь опереться после меня, она тебя окружит, поддержит, удержит.
Одри Ниффенеггер
- А знаешь, ведь я единственный во всем семействе не мучаюсь никакими проблемами,- сказал Зуи.- А почему, знаешь? Потому, что если мне взгрустнется или я чего-то "никак не пойму", что я делаю? Я собираю маленькое заседание в ванной комнате - и мы общими силами разбираемся в этом вопросе, и все в порядке.
Джером Дэвид Сэлинджер
— Приходит вчера, сняла шляпу, проводим время честь-честью, целуемся. Глядь, а у нее тут вот, за ухом, все красное-красное… — Матушка! Что это у тебя? — Кровь… — Какая кровь? — Разве ты по забыл? Ведь я же застрелилась… Ну, тут я вышел из себя, и — ну ее отчитывать!.. — Всему, говорю, есть границы: какое мне дело, что ты застрелилась? Ты на свидание идешь, так можешь, кажется, и прибраться немножко! Я крови видеть не могу, а ты мне ее в глаза тычешь! Хорошо, что я нервами крепок, а другой бы...
Александр Амфитеатров
ЧАСЯ прекращён. Я медь и мель.
В чуланах Солнечной системы
висит с пробоинами в шлеме
моя казённая модель. Я знал старение гвоздей.
На стенке противоположной
висит распятье не новей,
чем страх упасть. И это ложно. Что ожидает Капернаум,
что ожидает всякий город,
зачем и ты лицом развёрнут
в мою крошащуюся заумь?Дитя песка, я жил ползком,
и пару глянцевых черешен
катал по нёбу языком.
Землёй их вкус уравновешен. Кукушки, музыка, - часам
всегда даровано соседство:
три форкиады по...
Алексей Парщиков
Постепенно я превращался в очень счастливый овощ, а связь с реальной жизнью осуществлял посредством нерегулярных телефонных разговоров с людьми, гробящими свою жизнь в далеких офисах. Все, что им оставалось, – это предупреждать меня, что от солнца тухнут мозги и бывает рак кожи. Я не спорил – возможно, они и были правы. Одно я знал точно: невзирая на протухшие мозги, новые морщины и опасность заработать рак, я никогда в жизни не чувствовал себя лучше.
Питер Мейл
Как я уже говорил на Нюрнбергском процессе, я не знал, что Гитлер был нацистом. Я-то всегда считал его простым служащим телефонной компании. Когда я в конце концов осознал, какое это чудовище, предпринимать что-либо было поздно, поскольку я уже внес первый взнос за купленную в рассрочку мебель.
Вуди Аллен
Возле телефона. Если нас выкручивать, как бельё,
капнет капля жалости, капля презренья,
капля любви, ты слышишь меня, аллё..
Но связи нет, как до сотворенья...
С кем говорил я?.. Разве я говорил?..
Вспомнил лицо её – и захлестнуло горе.
Кто и зачем нас так сотворил,
чтобы найти сегодня в разоре?
Нет, я вспомнил точней: по её лицу
пробежала светлая тень, и слеза омыла
глаз, но пресеклась на краю.
Почему не спросил я, что это было?..
Может быть, увидела красоту вещей,
абсолютную,...
Владимир Гандельсман
Марта. Прости меня, Карл! Я это сделала ради нашей любви!
Мюнхгаузен. Наверное… Но я как-то перестал в нее верить. Помнишь, когда мы были у Архимеда, он сказал: «Любовь – это теорема, которую надо каждый день доказывать!» Скажи мне что-нибудь на прощанье!
Марта. Что?
Мюнхгаузен. Подумай. Всегда найдется что-то важное для такой минуты…
Марта. Я буду ждать тебя…
Мюнхгаузен. Нет, нет, не то…
Марта. Я очень люблю тебя!
Мюнхгаузен. Не то!
Марта (кричит). Карл! Они положили сырой порох!
Григорий Горин
Так я и живу здесь, не выполняя обрядов и не следуя нашим заповедям, точно варвар, лишь в душе сохраняя верность долгу и добродетели. «Когда другие люди (большеносые, добавлю я) мне рады, рад и я. Когда же другие не рады мне, то есть ведь еще я сам, чтобы не оставить себя без радости», – сказано в книге «Чунь цю»
Герберт Розендорфер