Цитаты О Языке (страница 83)
-
-
-
Мало кто из писателей требует от своей аудитории больше, чем Набоков.
.. Исходные данные предполагают, что идеальный читатель "Лолиты" должен быть опытным литературоведом, свободно владеющим несколькими европейскими языками, Шерлоком Холмсом, первоклассным поэтом и, кроме того, обладать цепкой памятью.
Карл Проффер
Меня, конечно, можно упрекнуть в излишествах по части алкоголя и юношей; юноши стоят подороже, но и крепости в них побольше. Все же я предпочитаю алкоголь: говорят, от него я становлюсь не таким скучным. Многие пьют, чтобы забыться, я – чтобы припомнить. Я пью, потому что хочу понять, что значу, и высказать, что знаю. Под благодатным воздействием алкоголя на язык мне просятся великолепные истории и драмы – настоящие произведения искусства. В таком состоянии собутыльники, думаю, находят меня...
Питер Акройд
Я говорю на семи языках и должен вам заметить, что у славян, пожалуй, самое подходящее название для этого... Смрт по-сербски, смерть по-русски, смьерчь по-польски... Есть в этом что-то змеиное... У нас, на Западе, совсем другие звукосочетания, более благородные, что ли: la mort, la muerte, todt... Но смрт... Будто какая-то мерзкая тварь ползет по ноге...
Эмиль Ажар
"Председатель комиссии.
Вы читаете на нескольких языках, знакомы с
высшей математикой и можете выполнять
кое-какие работы. Считаете ли вы, что это
делает вас Человеком?
О т а р к.
Да, конечно. А разве люди знают что-нибудь еще?(Из допроса отарка. Материалы
Государственной комиссии)"
Гансовский Север Феликсович
66
Я кличу смерть, не в силах видеть мир,
Где благородный голоден и наг,
А гнусные нагуливают жир,
Где честь и вера стали тлен и прах,
Где разум омерзительным зовут,
Где девственность насилуют, смеясь,
Где праведность влекут в неправый суд,
Где гордость опрокидывают в грязь,
Где власть искусству вырвала язык,
Где глупость правит кистью и пером,
Где истине марают чистый лик,
Где злу раздолье помыкать добром. Накликав смерть, ушел бы в мир иной,
Да в этом — не прожить тебе...
Уильям Шекспир
– Уже начало седьмого, – сказал верзила с множеством косичек на голове и бородой, в которой мог спрятаться целый козел (судя по запаху, именно так дело и обстояло). – Часы давным-давно пробили. Он не придет. Сваливаем отседова.– Не дергайся. Наемные убийцы всегда опаздывают. Это их стиль.– Да психи они, все до одного.– На ихнем языке это называется эксцентричностью.– А какая разница?– В количестве денег.
Терри Пратчетт
Коллин обратил внимание, что тарелки то и дело меняют, и во всеуслышанье заявил, что мадемуазель Мими вполне достойна той лазоревой ленты, какая украшает грудь цариц кулинарии. Но слова эти прозвучали для молодой женщины как санскрит, и Родольф перевел их на общепонятный язык, сказав, что из нее выйдет отличная повариха.
Анри Мюрже
Родольф имел не больше понятия о танце, чем о тройном правиле математики, зато его воодушевляла невиданная отвага. Он экспромтом исполнил танец, доселе не известный ни единому балетмейстеру. Он выделывал па, именуемое «па вздохов и сожалений», и благодаря своей оригинальности оно имело потрясающий успех. Три тысячи газовых рожков тщетно показывали Родольфу язык, насмехаясь над ним, – он не унимался и без устали расточал своей даме еще никогда, нигде не изданные мадригалы.
Анри Мюрже
"... Встать пораньше, счастья захотеть,
В Тушино рвануть на барахолку,
Лифчик с кружевами повертеть
И примерить прямо на футболку. Поглазеть на пестрые шатры,
Заглянуть в кибитки грузовые -
И себе, по случаю жары,
Шляпу прикупить на трудовые. Чтобы красный цвет и желтый цвет
В синеве печатались контрастно,
Чтоб торговцы, окликая вслед,
"Женщина!" - выкрикивали страстно. Чтоб растаял день на языке
И закапал голые колени,
Чтобы смять обертку в кулаке
И в метро сойти - без...
Екатерина Михайлова
Всем нам известно различие между местоимениями «он» или «она» — и «ты», прямым обращением, — все мы испытываем при личном сообщении друг с другом влияние чего-то, помимо обычной учтивости, чего-то, опережающего ее. У нас язык не повернется намекнуть человеку в лицо о неприятном, хотя мы час тому назад, быть может, свободно о том распространялись за его спиною. Мы чувствуем себя по-другому.
Шарлотта Бронте and Another Lady