То, что мертво, умереть не может — оно лишь восстает вновь, сильнее и крепче, чем прежде.
Джордж Рэймонд Ричард МартинОб авторе
- Профессия автора: Автор, Писатель
- Национальность: американский
- Дата рождения: 20 сентября 1948 г.
Обновлённые авторы
Темы
Цитаты в тренде
Я понимаю, что такое смирение. Оно неравносильно самоунижению. Оно есть самый источник действия. Если, желая оправдать себя, я объясняю свои беды злым роком, я подчиняю себя злому року. Если я приписываю их измене, я подчиняю себя измене. Но если я принимаю всю ответственность на себя, я тем самым отстаиваю свои человеческие возможности. Я могу повлиять на судьбу того, от чего я неотделим. Я - составная часть общности людей.
Антуан де Сент-Экзюпери
"Фамильное достояние, накопленное богатство и все прочие дары фортуны, - писал он <Филипп Пуатье>, - играют ничтожно малую роль в совокупности моральных качеств и в достохвальных деяниях человеческих; всё это переходит достойным, равно как и недостойным, заслуженно, а равно и незаслуженно, лишь игрою случая... Зато каждый есть детище собственных своих деяний и личных заслуг, и не имеет значения, откуда мы пришли, если мы даже знаем, от кого мы произошли..."
Морис Дрюон
Мясокомбинат сидел на корточках посреди песчаной пустоши, рядом с другими заводами, сидел, скрючившись, как раненное в живот животное. Дым и пар кольцами валили из труб, расположенных по бокам, в потрескавшихся бетонных бассейнах с водой, где собирали остатки жира и сгущенный коровий ужас, отражалось желтушного цвета небо.
Мэттью Стокоу
Если бы произведение искусства, например картина, исчерпывалось исключительно тем, что представлено на поверхности холста, оно, быть может, и могло стать вечным, хотя при этом приходится учитывать факт неминуемой утраты материальной основы произведения. Однако все дело в том, что картина не ограничивается рамой. Скажу больше, из целого организма картины на холсте находится ее минимальная часть. Сказанное в полной мере применимо и к пониманию поэтического произведения.
Хосе Ортега-и-Гассет
Почему то ночи для меня растягивались и становились удивительно длинными, словно резина, а еще они были бесконечно приятными. А каждое мое утро – неумолимо болезненным. Чудилось, что дневной свет ранит меня каким то острым предметом. Он был мерзким, слишком ярким и упрямым. Просто отвратительным.
Банана Ёсимото
