Ненавидь родителей как можно сильнее. Это будет как кость. А когда ты ее догрызешь, то увидишь, что оно того не стоило.
Эрик-Эмманюэль ШмиттОб авторе
- Профессия автора: Драматург, Писатель
- Дата рождения: 28 марта 1960 г.
Обновлённые авторы
Темы
Цитаты в тренде
/Сильный жар уносил его в своем течении вдаль ото всех людей и ближних предметов, и он с трудом видел сейчас и помнил Любу, боясь ее потерять в темноте равнодушного рассудка; он взялся рукой за карман ее пальто, сшитого из красноармейской шинели, и держался за него, как утомленный пловец за отвесный берег, то утопая, то спасаясь. Болезнь все время стремилась увлечь его на сияющий, пустой горизонт — в открытое море, чтоб он там отдохнул на медленных, тяжелых волнах/
Андрей Платонов
Она размышляла о том,что судьба-это предназначение,смысла которого не существует. Вся жизнь человеческая,лишь кусочек какого-то огромного смысла или,наоборот,бессмыслия. Человеку не дано осознать весь бытийный замысел,оттого и прекрасно жить на белом свете,не зная,какой такой фигуры осколок ты!..
Дмитрий Липскеров
О’Нил – если это и вправду было его настоящее имя, в чем я лично очень сомневался, – выглядел точь-в-точь как все люди, сидящие за большими письменными столами. Говорят, что собачники рано или поздно становятся похожими на своих питомцев, но, по-моему, то же самое можно сказать и о письменных столах и их хозяевах. Физиономия у О’Нила была большая и плоская, обрамленная большими и плоскими ушами. Даже отсутствие растительности как нельзя лучше соответствовало ослепительному блеску французской...
Хью Лори
В ближайшее Рождество, когда телевидение вновь напомнит нам, что Спаситель родился на Земле и звали его Джеймс Бонд, вглядитесь в экраны телевизоров. Вы НЕ увидите там:
а) птичьих трупиков под лазерным столом для разделки шпионов;
б) следов от когтей на пульте управления суперракетами;
в) поролоновых мышей, разбросанных там, где все будут на них спотыкаться;
г) вскрытых и забытых кошачьих консервов в криогенной установке.
Терри Пратчетт
В наше время скандинавская традиция, преображенная фантазией Рихарда Вагнера и Уильяма Морриса (а чуть раньше, полагаю – Генрика Ибсена, более великого, чем они), стала основой нового рыцарского романа, который Рихард Вагнер превратил в самое страстное из искусств, ведомых современному миру. Сравниться с этим новым романом по страстности могут лишь легенды о короле Артуре и Граале...
Йейтс Уильям Батлер
