Темпл пишет:
Я могла часами сидеть на берегу озера, пропуская песок сквозь пальцы и возводя миниатюрные горы. Каждая песчинка интересовала меня, я глядела на нее глазами ученого, смотрящего в микроскоп... Однажды я долго рассматривала собственную ладонь, воображая что это - карта с целым рядом дорог... Люди вокруг меня казались мне призраками... Даже неожиданный громкий шум не мог отвлечь меня от моего мира.
Цитаты в тренде
Вот чего ей так недоставало — моря, ее великого соседа в течении двадцати пяти лет, моря с его соленым воздухом, его гневными порывами, его рокочущим голосом, его мощным дуновением, моря, которое каждое утро видела из своего окна в Тополях, которым дышала ночью и днем, которое постоянно чувствовала подле себя и, сама того не сознавая, полюбила, как живого человека. Ги Де Мопассан. Жизнь
Ги де Мопассан
В Европе - закон и власть. Там любят власть и чтут закон; умеют приказывать и слушаться умеют. А мы не умеем, и хотели бы да не умеем. Не чтим закона, не любим власти - да и шабаш. "Да отвяжись только, окаянный, и сгинь с глаз моих долой!" - так-то в сердце своем говорит всякий русский всякому начальнику. Не знаю, как вам, государи мои, а мне терпеть власть, желать власти, всегда были чувства сии отвратительны. Всякая власть надо мной - мне страшилище. По этому только одному и знаю, что я...
Дмитрий Мережковский
Человеческое селение без подобных старух — что банка варенья без плесени. Их вездесущие глаза, всеслышащие уши и болтливый язык не дадут вам незаметно гульнуть с чужой женой, закрутить залом на соседском поле и уж тем более побегать по округе на четырех лапах. Впрочем, надо признать, действуют эти бабки совершенно бескорыстно. Лучшей наградой для них будет полюбоваться из-за заборчика на результаты своих трудов — семейный скандал, драку между соседками или костер высотой с избу.
Ольга Громыко
Отнюдь не страсть была ей внове, а какое-то неутолимое обожание. Конни всю жизнь страшилась этого чувства, ибо оно лишало сил. Спасалась она и сейчас: если ее обожание слишком велико, она просто потеряет себя, исчезнет как личность, станет рабыней, как самая последняя дикарка. Но рабыней становиться нельзя. И она страшилась своего чувства к Меллорсу, однако бороться с этим чувством пока нет сил. Но побороть его можно.
Дэвид Герберт Лоуренс