... голодающим нациям, по всей видимости, никогда не удастся изголодаться до такой степени, чтобы они не могли позволить себе тратить на вооружение гораздо больше всех остальных...
Теренс Хэнбери УайтЦитаты в тренде
Это постепенное ослабление связей между людьми представляет известные проблемы для романиста. В самом деле, как теперь рассказать о бурной страсти, растянувшейся на долгие годы, последствия которой ощущают порой несколько поколений? Мы далеко ушли от «Грозового перевала», и это еще мягко сказано. Жанр романа не приспособлен для того, чтобы описывать безразличие или пустоту; надо бы изобрести какую то другую модель, более ровную, более лаконичную, более унылую.
Мишель Уэльбек
У него дом — в ракете. «Я, — говорит, — на Земле, как в поезде: хочется лечь и заснуть, чтобы скорее приехать». Богдан — небожитель. Есть у нас такие, отравленные на всю жизнь. Богдан родился на Марсе, в научном городке на Большом Сырте. Прожил там до пяти лет, а потом мать его заболела, и их отправили на Землю. И вот, рассказывают, пустили маленького Богдашу погулять на травке. Он походил-походил, залез в лужу да как заревет: «Домой хочу-у! На Марс!»
Аркадий и Борис Стругацкие
Любовь и смерть имели такую природу, что заниматься ими понарошку было невозможно. Не играло роли, верят ли участники процедуры в то, чем заняты, — важно было, что это действительно с ними происходит. Спариваться и умирать можно было только всерьез, хоть в домашнем уединении, хоть перед сотней камер на арене.
Виктор Пелевин
"Однажды Садовник сказал Писателю: "Подарить тебе идейку сюжета? Самому мне писать недосуг, да и не умею толком, а у тебя выйдет прекрасный раман!"
"Как мне отблагодарить тебя? - воскликнул Писатель. - Возьми в дар мой огрызок яблока! В нем с полдюжины семечек: у меня они пропадут, а ты вырастишь прекрасный яблоневый сад!"
Леонид Каганов
— Ко мне приставал родной брат, я тогда была еще девочкой одиннадцати лет.
— Антек?
— Да. Он вернулся пьяный из трактира и полез ко мне. Матка спала. От моего крика она пробудилась. Она схватила лохань с помоями в плеснула на него.
— У евреев этого не бывает, — сказал после паузы Яков.
— Почему не бывает? Они убили нашего Бога.
— Как это могут люди убить Бога?
— А я знаю? Так сказал ксендз.
Исаак Башевис Зингер
Признаться, я уже не помню, когда читал просто так. Листаю чью-то книгу, а думаю только о том, что должен написать сам. Оборачиваюсь к письменному столу. Он ждёт. В машинку заправлен лист бумаги. Главе не терпится начаться. С тех пор как я стал невольником писания, чтению ради удовольствия наступил конец.
Итало Кальвино
