Один из буддийских монахов, некто Палдордже, «преисполнившись сострадания к царю», убил его.
Используемое в текстах выражение не следует воспринимать как циничную шутку тибетских историографов: согласно буддийскому учению, поступки царя непременно вели его к рождению в аду. Палдордже, убив Лангдарму, предотвратил дальнейшее возможное ухудшение его кармы, что неминуемо произошло бы в случае продолжения им гонений на буддизм. Кроме того, Палдордже совершил «героическое деяние бодхисаттвы»: ради процветания Дхармы и Сангхи он пожертвовал собственной благой кармой и перспективой счастливого рождения в следующей жизни, совершив одно из «черных деяний» – убийство.
Об авторе
Обновлённые авторы
Темы
Цитаты в тренде
"Я часто поражался, как это обеспеченные и даже очень богатые люди могут хорошо понимать физические лишения бедняков, но в то же время не в состоянии осознать их духовную нищету - одну из причин, по которой те и чувствуют себя такими несчастными. Эту нищету они впитывают с молоком матери, и даже образование (если образование ограничивается простым усвоением знаний) не в силах ее искоренить."
Робертсон Дэвис
УАЙЛЬД: Мне наплевать на социальный статус, если мне кто-то нравится, значит, нравится. А интересоваться социальным статусом — удел снобов и грубиянов.
КАРСОН:И какое же удовольствие, господин Уайльд, вам доставляют обеды с грумами и кучерами?
УАЙЛЬД: Удовольствие находиться в компании тех, кто молод, весел, счастлив, беззаботен и забавен.
КАРСОН: Да, но...
УАЙЛЬД: (выразительно): Не люблю чересчур благоразумных и старых. Не люблю и все тут.
Мерлин Холланд
Жизненный путь английского гуманиста Томаса Мора в чем-то напоминает трагическую историю Боэция. Та же любовь к научным занятиям, такая же блистательная карьера, а в конце ее – обвинение в государственной измене и казнь. Находясь в Тауэре, Мор написал своеобразное подражание "Утешению", которое, однако, гораздо в большей степени, чем сочинение "последнего римлянина", проникнуто религиозным чувством.
Уколова Виктория Ивановна
«Улисс» был, как мы пытались
показать, примером парадоксального равновесия между формами
отверженного мира и беспорядочным содержанием мира нового, то
следующее произведение попытается стать изображением хаоса и
множественности, в пределах которой автор будет искать наиболее
родственные ей модусы порядка. Культурным опытом, побудившим принять
такое решение, стало чтение Вико.
Умберто Эко
