Давила Цитаты (страница 17)
он был немножко слишком поганым, чтобы казаться правдоподобным, поэтому давайте позвеним в колокольчик .., и пусть похоронщик слегка его приукрасит. Ну вот, кожа вычищена и обрела марципановый ровный оттенок. Лоснистый гладкий парик с изысканно переплетенными рыжими и белокурыми прядями прикрывает голову. Розовая краска спрятала непристойный шрам. Право, прелесть что было бы за лицо, если бы нам удалось закрыть ему глаза. Но как ни давили мы на веки, они...
Владимир Набоков
Действовать и любить —вот две мечты, разбуженные жизнью. Две иллюзии, которые стоят дороже всяких реальностей. Любить это значит забыть себя, приносить себя в жертву, давать все больше и больше, давать всегда. Действовать, иными словами, любить еще больше, любить абстракцию и вдохнуть в нее жизнь Стоит человеку вернуться к самому себе, он лишает себя всяких возможностей счастья.
Марианна Веревкина
Я весь свой век прожил среди иллюзий... Они давали мне надежду, в них черпал я мужество. Они помогали мне жить. Возможно, что все это нам должна была бы давать вера в жизнь. Но у меня нет этой веры. Ни религиозной веры, ни какой иной. Только этот проклятый скотный двор, в котором я должен жить. И это все. И вдобавок мне еще даны какие-то поганые железы, и секреции, и нервы, чтобы чувствовать и переживать. Но все это было не так уж плохо, скажу я вам, пока у меня были мои маленькие иллюзии.
Джон Бойнтон Пристли
— Мазукта, — сказал демиург Шамбамбукли, — сегодня такой замечательный солнечный день! Давай сделаем для людей что-нибудь хорошее?
— Например? — спросил демиург Мазукта.
— Ну, например… — Шамбамбукли задумался. — А давай дадим им возможность летать!
— Зачем? — удивился Мазукта. — Разве у них кто-то отбирал такую возможность?
— Нет, но…
— Может, ты им запрещал? Потому что я лично не возражаю, хотят летать — пожалуйста, на здоровье, мне-то что!
Шамбамбукли растерянно...
Петр Бормор
Я давал клятву, что, если когда-нибудь эта дверь
окажется предо мной, я войду в нее. Убегу от всей этой духоты и
пыли, от этой блестящей мишуры, от этой бессмысленной суеты.
Убегу и больше никогда не вернусь. На этот раз я уже непременно
останусь там. Я давал клятву, а когда дверь оказывалась передо
мной, не входил.
Герберт Уэллс
Галя и Онотолей были сторонниками мнения, что убивать рыбу меньшее зло, чем убивать корову. А я говорил, что разницы нет. Рыба тупая, это, конечно, да. Но ведь и младенцы тупые. Но мы же не едим младенцев? Но младенцы могут вырасти умными. Но ведь могут и остаться тупыми, может лучше сожрать их сразу? Или давайте будем жрать работяг, давайте питаться гастарбайтерами? Они ведь не намного умнее рыбы? Но гастарбайтеров есть определенно никто не хотел.
Евгений Алехин
Странные наблюдения тревожили Устименко: чем деятельнее и хлопотливее лечили больного, чем больше учиняли над ним всяких процедур, чем чаще давали лекарства, тем благодарнее делался он. А если лекарств давали мало, если не заставляли глотать зонд и не интересовались особо анализами, больные, случалось, даже жаловались, что их мало лечат. «Мало, плохо и совсем не обращают внимания».
Юрий Герман
Я ела ужин, приготовленный Сёити, словно вкушая счастье. Да, какой же все-таки вкусной бывает еда, приготовленная любимым человеком... Ее вкус отличен от блюд, что готовят в силу обязанностей прислуга и повар. Ее вкус говорит: “Давай есть вместе! Давай наполнять тела этими продуктами! Пускай у этой истории будет продолжение!” Если она приготовлена как следует и по всем правилам, в ней определенно есть душа. А я в своей жизни не ела ничего с подобным вкусом...
Банана Ёсимото
Лир. Кем был ты раньше?
Эдгар. Гордецом и ветреником. Завивался. Носил перчатки на шляпе. Угождал своей даме сердца. Повесничал с ней. Что ни слово, давал клятвы. Нарушал их средь бела дня. Засыпал с мыслями об удовольствиях и просыпался, чтобы их себе доставить. Пил и играл в кости. По части женского пола был хуже турецкого султана. Сердцем был лжив, легок на слово, жесток на руку, ленив, как свинья, хитер, как лисица, ненасытен, как волк, бешен, как пес, жаден, как лев. Не давай скрипу...
Уильям Шекспир
В жизни очень многое зависит от того, кто в детстве давал нам за столом по рукам. То есть кем был отец, кем — бабушка, кем — прадед. Откуда мы вообще взялись. Это очень важно. И тот, кто давал тебе по рукам за столом, когда тебе было четыре, и тот, кто потом положил тебе возле кровати или под елку твою первую книжку
Кшиштоф Кеслевский