Делить Цитаты (страница 570)
-
-
-
А еще интереснее он говорил о собаках. Всякий раз, оставаясь один дома, он наклонялся к собаке и вдыхал запах подушечек ее лап. Он любил повторять, что это самый чудесный запах в мире, который действует почище любого глотка бренди. А какой букет! Увлекательные рассказы о путешествиях! Она делала вид, что ей это неприятно, но лапы действительно были чудом: они никогда не имели запаха грязных мест. «Конечно, пес побывал возле церкви! – говорил ее отец. – А потом в таком то саду…» Потом дорога...
Майкл Ондатже
Окисление
Окисляемся, браток?
— Окисляемся.
— Ну и как оно? Ничего?
— Ничего.
Разговор ведут два полена.
— Что-то ты больно спешишь, это, браток, не по-моему. Окисляться надо медленно, с толком, с пониманием…
— А чего тянуть? Раз — и готово!
— Готово! Это смотря как готово… Ты окисляйся по совести, не почем зря. У меня в этом деле опыт есть, я уже три года тут окисляюсь…
Окисляются два полена. Одно медленно окисляется, другое быстро.
Быстро — это значит, горит.
Медленно — это...
Кривин Феликс
Часы. За часом час,
За годом год,
В любую пору суток
Часы ведут
Упорный счет
Секундам и минутам.
Чтоб люди время берегли
От разных дел пустых,
Часы во всех концах земли
Расставили посты.
И на земле,
И в небесах,
В морях,
В подземных штреках
Часы все время
На часах,
Как совесть человека.
Кривин Феликс
Вэл. Вы, может, думаете, люди в этом мире — всяк на свой манер? Нет, Лейди, они делятся всего на два сорта: одних продают, другие — сами покупают... Хотя, нет! Есть еще один сорт...
Лейди. Какой же?
Вэл. Те, на которых тавро не выжжено.
Лейди. Выжгут.
Вэл. Пусть еще заарканят — сам я не дамся.
Теннесси Уильямс
Женщины не владеют кистью, женщины не владеют пером – кажется, какое ей дело, пусть его говорит, ведь ясно же – он и не думает этого, просто ему отчего-то нравится так говорить? Почему же всю ее гнет, как колос на ветру, и мучительнейшего усилия стоит потом распрямиться после таких унижений?
Вирджиния Вулф
Когда ты молод, сказал Питер, ты стремишься узнать людей. А теперь, когда ты стар, точней, когда тебе пятьдесят два года (Салли исполнилось пятьдесят пять, - на самом деле, сказала она, - но душа у нее как у двадцатилетней девчонки); словом, когда ты достиг зрелости, сказал Питер, ты уже умеешь видеть и понимать, но не теряешь способности чувствовать. А ведь правда, сказала Салли. Она с каждым годом чувствует все глубже, сильней. Чувства растут, сказал он, к сожалению, ...
Вирджиния Вулф
Ей нравился здешний шум – родственный, сестринский, братский. Добрый шум. Грохот немыслимый; вдруг еще трубы вступили (это безработные), вонзились, врезались в грохот; военная музыка; будто тут маршируют; но если б тут умирали, если б какая-то женщина сейчас испустила последний вздох, а единственный свидетель самого ответственного ее дела отворил бы окно на Флит-стрит, эта военная музыка, этот грохот полетел бы к нему снизу – безразличный, победный, утешный.
Вирджиния Вулф
Ноги прохожих быстро-быстро их несли по делам, руки клали камень на камень, головы заняты были не чушью (очень мило, конечно, сравнивать женщину с тополем, но только слишком уж глупо), а мыслями о кораблях, капиталах, законе, управлении, и все тут глядело так важно (рядом Темпл), так радостно (река!), богоугодно (церковь рядом), что она решила твердо – пусть мама как хочет – стать врачом или разводить животных. Только бы побороть свою лень.
Вирджиния Вулф
