Дело Цитаты (страница 195)
-
-
-
Нет ничего интереснее «человека». Настоящего, живого человека, созданного природой, историей (или Богом). Но природное (или Божье) творчество необыкновенно тонко, сложно, узор его не для всех уловим. Писатели, создавая выдуманных людей, - типы, и истолковывают «человека» непонимающим. Подчеркивают , огрубляют тонкие черты, усиливают звук отдельной души, и дополняют его схожим звуком другой. Бросают краски мазками, пятнами, как на декорациях. Это громадное дело, - его можно делать и...
Зинаида Гиппиус
Однако я все же верю, что детство было единственным временем, в которое я был счастлив. Я постоянно возвращаюсь к этому опыту, пытаюсь понять, что делало меня счастливым, и при этом осознаю: мы романтизируем прошлое, что, возможно, хорошо. Может, через такую романтизацию оно становится правдой. Мы создаем его по собственному образу, делаем его таким, каким хотим, чтобы оно было, но если действительно вспомним его, то, как это часто бывает в жизни, разочаруемся. Однако мы не можем этого...
Дэвид Кинан
Когда мы приходим в этот мир, каждый из нас несет в себе некое зерно. Никто не знает, во что вырастет это зерно, но мы должны заботиться о нем, помочь ему прорасти и принять росток, появившийся в нас. Если оказалось, что внутри вас лимонное дерево — учитесь делать лимонад. Делайте его лучше всех, полюбите это занятие.
Филип Судо
Однажды один японский музыкант, игравший на флейте, рассказал мне следующую историю. Когда он играл на флейте, его учитель уходил в соседнюю комнату, где занимался своими делами. По возвращении учитель сказал: «Когда ты играешь хорошо, я не замечаю музыки. Как только ты начинаешь играть плохо, я сразу начинаю тебя слышать». Учитель замечал суки своего воспитанника. Когда музыка лилась спокойно, учитель занимался своим делом. Как только ученик запинался, поток сознания учителя резко менял...
Филип Судо
Я же не имел права противиться этой дружбе, поскольку он раз и навсегда решил, что я его друг, и выбрал меня, чтобы поведать мне о своей жизни, что и делал чуть ли не каждый день, заканчивая очередное излияние обязательным: «Ты-то меня понимаешь! Какое счастье, что ты со мной, Жерве!» Под тем предлогом, что я не получаю посылок, он делился со мной своими.
Буало-Нарсежак
— Этот человек напал на наш след, мы должны принять самые быстрые, самые энергичные меры для обеспечения нашей личной безопасности. Я считаю его смертный приговор делом решенным и возлагаю на тебя обязанность изловить его в наши сети. Он должен погибнуть…
— Но ведь он друг твоей матери?
— Для меня он враг нашей богоугодной общины, и пощадить его было бы преступлением с моей стороны. Этот полицейский чиновник из охотника превратится в дичь, и мы будем травить его беспощадно… Он не вырвется...
Леопольд фон Захер-Мазох
Однако вместе со мной пригласили и другую африканскую женщину, «борющуюся» за «вырезание». Она была родом из Гвинеи и заявляла об отсутствии каких бы то ни было сексуальных проблем, а также о том, что быть «вырезанной» – везение. Она говорила:
– Это хороший обряд! Если бы нужно было пройти его снова, я бы прошла.
Меня возмутило такое лицемерие:
– Каждый делает, что хочет, мадам. Идите делайте «вырезание», если нравится, но я запрещаю вам говорить, что это хороший обряд.
Хади
Марта закрыла глаза и попыталась представить, что она сидит у мамы на коленях. Она вспомнила ее тепло. Ее запах. Легкий поцелуй, которым она всегда целовала Марту в макушку.
Все это никуда не делось.
Любовь, которую всегда давала ей мама, никуда не делась. Упавшего бревна было мало, чтобы разрушить ее. И сейчас она по-прежнему могла почувствовать эту любовь. Любовь, которая жила в маминых руках, обнимавших ее, словно теплое одеяло. Тепло маминых рук позволяло верить в лучшее — вопреки...
Мэтт Хейг