Другий Цитаты (страница 235)
-
-
-
Нас будто заперли в пыточной камере. Все еще любящих, но прикованных к противоположным стенам, чтоб вечно смотрели и никогда не смогли коснуться друг друга.
It was as if we were locked in a torture chamber. Still in love, yet chained to opposite walls, facing each other for eternity and for eternity unable to touch.
Джон Фаулз
Бог не слышит. Не может. В Нем нет ничего человеческого, у Него — ни слуха, ни зрения, ни жалости или стремления помочь. Я думаю, может быть, Бог и создал мир и основные законы эволюции материи. Но Он не может заботиться о каждом из нас. Он так все и задумал: какие-то люди радостны, другие печальны, одним везет, другим — нет. Кто печалится, кто радуется — Ему неизвестно, да и неинтересно. Так что на самом деле Бога не существует.
Джон Фаулз
Кларисса дотрагивается до его (Луи) плеча, и кажется, что вот сейчас они встанут и отправятся в спальню. Разденутся. Не как любовники, а как уцелевшие в бою гладиаторы, все в кровоподтеках и ссадинах, но чудесным образом живые, тогда как все остальные погибли. С содроганием они стащат с себя латы и поножи, посмотрят друг на друга с нежностью и благоговением и ласково обнимутся, в то время как за окнами будет грохотать Нью-Йорк, Ричард, сидя в кресле, - слушать голоса, а Салли - обедать в...
Майкл Каннингем
В отношениях с Джонатаном есть один ньюанс, который невозможно объяснить словами. Наш союз уходит корнями в такую глубину, куда третьему человеку, даже если бы мы этого очень захотели, просто невозможно проникнуть. Мы обожаем Клэр, но всё-таки она не из нашей команды. Всё-таки нет. То, что объединяет нас, сильнее секса. Больше любви. Мы - одно целое. Я - это он, а он - это я, рожденный в другой оболочке. Мы любим Клэр, но она - не мы. Лишь он и я можем быть одновременно и собой и другим.
Майкл Каннингем
- Я не знал, что вы... ээ... - начал я.
- Любовники? - закончил за меня Джонатан. - Это не так. Мы просто обсуждаем возможность стать родителями.
- Аа.
- Большинство родителей не любовники, - заявила Клэр. - Мои, например, не были. Они просто были женаты, и, в общем-то, им было наплевать друг на друга. А мы с Джонатаном, по крайней мере, близкие друзья.
Майкл Каннингем
мне кажется (в мои Наиничтожнейшие минуты), что она меня испытывает: целый день печатает ерунду или вообще ничего не печатает, чтобы посмотреть на мою реакцию, ей нужно подтверждение моей любви, только это всем друг от друга и нужно, не сама любовь, а подтверждение, что она в наличии, как свежие батарейки в карманном фонарике из аварийного набора в шкафу в коридоре
Джонатан Сафран Фоер
Шестое чувство евреев:
Осязание, вкус, зрение, обоняние, слух...память. ... Для евреев память важна не меньше, чем укол булавки, или ее серебряный отлив, или вкус крови, выступивший от ее укола на пальце. Уколовшись булавкой, еврей вспоминает другие булавки. Только связав этот укол с другими уколами - когда его мать пыталась заштопать рукав, из которого он не вынул руку, когда у его дедушки, долго гладившего влажный прадедушкин лоб, отходили онемевшие пальцы, когда Абрам проверен, заострен...
Джонатан Сафран Фоер