Комната Цитаты (страница 49)
-
-
-
Мисс Кинииан сказала я учюсь быстро. Она прочитала мои отчеты и долго молча смотрела на меня. Она сказала я хороший человек и еще покажу им всем. Я спросил ее почему. Она сказала не обращай внимания и не расстраивайся когда вдруг заметишь что другие люди совсем не такие расчудесные как раньше казалось. Ты человек которому Господь дал так мало делаешь куда больше чем люди с мозгами которые не знают как ими пользоваться. Я сказал они все мои друзья умные и хорошие. Они любят меня и делают мне...
Дэниел Киз
[О любви]"О какая это была любовь, вольная, небывалая, ни на что не похожая! <...> Они любили друг друга не из неизбежности, не "опаленные страстью", как это ложно изображают. Они любили друг друга потому, что так хотели все кругом: земля над ними, небо над их головами, облака и деревья. Их любовь нравилась окружающим еще, может быть, больше, чем им самим. Незнакомым на улице, выстраивающимся на прогулке далям, комнатам, в которых они селились и встречались".
Борис Пастернак
И вдруг из комнаты, обтекая угол, выливается, как лужа молока, белый кот с голубыми глазами. Томный, бескостный, а взгляд человеконенавистнический.
Сразу видать - погладить не пытайся.
- Породная кошка, - сообщил Капусов, - на улицу не пускаем.
- Сопрут, - сочувственно сказал я.
- Нет, не сопрут. Ты попробуй к нему подойди. Зверь! Просто от песка и пыли могут блохи завестись, вот и не пускаем.
Елена Матвеева
«Мое сердце разбито, — подумал он. — Я чувствую, что мое сердце разбито». Через некоторое время он услышал, как отец потушил лампу и пошел к себе в комнату. Он слышал, как зашумел ветер по деревьям, и почувствовал холод, проникавший сквозь ставни. Он долго лежал, уткнувшись лицом в подушку, потом перестал думать о Прюди и наконец уснул. Когда он проснулся ночью, он услышал шум ветра в кустах болиголова около дома и прибой волн о берег озера и опять заснул. Утром, когда он проснулся, дул...
Эрнест Хемингуэй
Он вспомнил томики стихов, стоявшие дома на полках. Он купил их еще в холостые годы, и часто по вечерам, сидя в маленькой комнате возле прихожей, он испытывал желание достать с полки один из томиков и почитать вслух своей жене. Но каждый раз робость удерживала его; и книги так и оставались на своих полках. Иногда он повторял про себя стихи, и это утешало его.
Джеймс Джойс
– Будьте добры, порцию вашего утреннего живительного, Дживс.
– Очень хорошо, сэр.
Он, мерцая, выскользнул из комнаты, а я направил на Китекэта испытующий взор. Я слышал от людей знающих, что похмелье бывает шести родов: «Сломанный компас», «Швейная машинка», «Комета», «Атомная бомба», «Бетономешалка» и «Черная кикимора», – и, судя по виду Китекэта, он страдал сейчас одновременно всеми шестью родами.
Вудхауз Пэлем Грэнвил
Да, есть на свете муз (Традиционно музы были женщинами, но мне попался мужик. Боюсь, что с этим нам придется смириться. – Примеч. автора.), но он не будет бабочкой влетать в вашу комнату и посыпать вашу машинку или компьютер волшебным порошком творчества. Он живет в земле – в подвалах. Вам придется к нему спуститься, а когда доберетесь – обставить ему там квартиру, чтобы ему было где жить. То есть вы будете делать всю черную работу, а этот муз будет сидеть, курить сигары, рассматривать...
Стивен Кинг
Я откидываюсь на подушки и оглядываю углы комнаты. В детстве мне всегда хотелось жить на потолке. Мне казалось, там чисто и пусто, как на румяной корке пирога. Теперь же потолок напоминает мне простыню.
-Мне неловко, что я тебя подвела. Я не смогу сидеть с твоим ребенком. Ничего не смогу.
Дженни Даунхэм
Занятное дело - перечитывать книгу. Сначала узнаешь ее, как старого друга, вспоминаешь, предвидишь, что будет дальше, удивляешься, сколь многое забыл, и открываешь нечто новое. Потом, на третий или четвертый раз, знаешь ее так хорошо, что входишь, как в обжитой дом, как под собственный кров. Это успокаивает. Кажется, будто сам написал эти строки, будто ты и есть автор. Страницы и главы становятся комнатами, коридорами, лестницами, окнами и садом твоего жилища.
Грегуар Поле
Единственная запись голоса, оставшаяся нам от королевы Виктории, начинается словами: «Мои дорогие подданные…», затем звук затихает. Оператор эдисоновской машины предлагает ей описать комнату, в которой она находится. Начала она с корзины помидоров, только что внесенной из сада: «Я вижу помидоры». Вот и все, что можно разобрать в записи на восковом цилиндре. «Мои дорогие подданные, я вижу помидоры».
Гай Давенпорт
Лена нервничала. Всю дорогу, прихохатывая, она рассказывала про какого-то Азадовского — видимо, любовника своей подруги. Этот Азадовский вызывал у нее чувство, близкое к восхищению: приехав в Москву с Украины, он вселился к ее знакомой, прописался на ее площади, потом вызвал из Днепропетровска сестру с двумя детьми, прописал их там же и тут же, без всякой паузы, разменял квартиру через суд, отправив подругу в комнату в коммуналке.
Виктор Пелевин