Могила Цитаты (страница 142)
-
-
-
Бобби читал свое будущее по женщинам. Они были, как знаки судьбы, предсказывающие перемену погоды. И, конечно, мне было известно, что женщины для него лишь точки отсчета в игре, которая называлась:Бобби Квинн против судьбы, времени и темноты городов. Они были навигационными маяками, на которые он шагал сквозь разливы неона и баров.
- Твое счастье, - повторил я чуть слышно. Сам я не был счастливым. Я даже не мог припомнить, бывал ли я счастлив вообще. - А когда ты в последний раз виделся со...
Уильям Гибсон
Франц Кафка, например, не мог работать даже тогда, когда рядом с ним находилась любящая его невеста:
Как-то раз ты написала, что хотела бы сидеть рядом со мой, когда я пишу; представь себе, я бы тогда не смог писать. Писать - это ведь раскрываться до самого дна; даже крайней откровенности и самоотдачи, допустимой в общении между людьми, такой, когда, кажется вот-вот потеряешь себя, чего люди, покуда они в здравом уме, обычно стараюстся избегать... Вот почему никакого одиночества не хватит,...
Сьюзан Кейн
– Король, – сказал Артур. – Король, король, король. С принципиальной точки зрения – идея абсурдная: у одного парня кровь лучше, нежели у другого. Чем-то напоминает собак, собаководство. В самом деле – коней и собак. О, королем быть не очень здорово. С другой стороны, я никогда не был не королем, посему не имею представления, каково это. Может, роскошно. Удовольствие от собственной незаметности, чепуховинка в толпе людской. Даже представить себе не могу.
Доналд Бартелми
- <...> Теперь я вручу этой юной леди десять шиллингов, вы съедите печеньице, а затем мы возобновим свой треск и грохот.
– Благодарю вас, добрый сэр Рыцарь, – сказала маленькая девочка. – Могу ли я заинтересовать вас горшочком повидла герл-гайдов? Персидский лайм вполне превосходен.
– Довольно, – сказал сэр Ланселот. – Ты и так уже разорила двух величайших болванов во всем королевстве. Удовольствуйся этим.
Доналд Бартелми
* Немного, – о, совсем немного хотел я: живого, проникнутого легким волнением румянца, застенчивой улыбки, тени задумчивости. Мы часто не знаем, кто второй живет в нас, и второй душой мучительницы моей мог оказаться добрый дух живой жизни, который, как красота, сам по себе благо, так как заражает других.
Александр Грин