Цитаты Никогда (страница 252)
-
-
-
... Говорит она, видимо, вполне искренне, к ней можно проникнуться сочувствие и понять ее. Лишь ее уверенность в том, что этот порочный круг для нее и есть единственныо возможный образ жизни, настораживает. Очевидно, она просто не представляет себе другой жизни и никогда не была свободна в своих решениях. Саморазрушение являлось единственным известным ей образом жизни, и поэтому она не в состоянии разглядеть всю нелепость ее сегодняшнего существования.
Алис Миллер
Секс с Глорией никогда не был уж вовсе пресным, хотя Тед в нечастые и нетипичные для него минуты рефлексии второго порядка с трудом ответил бы, что такое в его представлении увлекательный секс. Они совмещали соответствующие части анатомии, затевали не лишенную приятности возню; оба утверждали, что получают некое общее, пусть и неопределенное удовлетворение.
Персиваль Эверетт
Его глаза – подземные озера,
Покинутые царские чертоги.
Отмечен знаком высшего позора,
Он никогда не говорит о Боге.
Его уста – пурпуровая рана
От лезвия, пропитанного ядом.
Печальные, сомкнувшиеся рано,
Они зовут к непознанным усладам.
В его душе столетние обиды,
В его душе печали без названья.
На все сады Мадонны и Киприды
Не променяет он воспоминанья.
Он злобен, но не злобой святотатца,
И нежен цвет его атласной кожи.
Он может улыбаться и смеяться,
Но плакать… плакать больше...
Дмитрий Казаков
Одна половина у мистера Крококота была котом, а другая — крокодилом. Он был единственным в своем роде Крококотом и жил очень уедененно в небольшой пещере посредине Африки и ни с кем никогда не виделся.
— А тебе тут не скучно? — спросил его Человек с Луны.
— Нисколечко! — ответил мистер Крококот.
— А я думая, как раз наоборот, — сказал Человек с Луны. — Ведь тебе даже некого поцеловать на ночь и сказать "спокойной ночи".
— Ха! Вот несообразительный! — сказал мистер Крококот. — Я...
Дональд Биссет
Когда я думаю о нем, у меня нет ни ненависти, ни злобы. У меня нет и жалости. Я равнодушен к нему. Но я хочу его смерти. Я знаю: его необходимо убить. Необходимо для террора и революции. Я верю, что сила ломит солому, не верю в слова. Если бы я мог, я бы убил всех начальников и правителей. Я не хочу быть рабом. Я не хочу, чтобы были рабы. Говорят, нельзя убивать. Говорят еще, что министра можно убить, а революционера нельзя. Говорят и наоборот. Я не знаю, почему нельзя убивать. И я не пойму...
Борис Савинков
Россия никогда не была «гражданским обществом» свободных индивидуумов. Говоря
суконным языком, это было корпоративное, сословное общество (крестьяне, дворяне, купцы да
духовенство - не классы, не пролетарии и собственники). Мягче, хотя и с насмешкой, либеральные
социальные философы называют этот тип общества так: «теплое общество лицом к лицу».
Откровенные же идеологи рубят честно: тоталитаризм.
Сергей Кара-Мурза