Почка Цитаты (страница 615)
Да, правильно, совершенно верно агитаторы орут -- и душка Геббельс поет-заливается: каждый воин фюрера способен победить двадцать польских и десять русских солдат, но придет одиннадцатый -- и что делать? Вот он, одиннадцатый, прет на "дроворуба", матерится, волком воет, сопли и слезы рукавом по лицу размазывает, но прет! И что делать? Расстреливать? Устал. Выдохся. Не хочет, не хочет и не может больше Ганс Гольбах никого убивать, тем более расстреливать.
Виктор Астафьев
Ты спрашиваешь, не против ли я, чтобы мой любимый жеребец по кличке "Белый сон о восходящей луне" покрыл одну из кобыл вице-канцлера; так вот, я категорически против. Вице-канцлер - непроходимый дурак и, кроме того, буддист. В лошадях он не разбирается совершенно, и я не хочу, чтобы драгоценное семя моего племенного "Белого сна о восходящей луне" пропадало в убогой конюшне вице-канцлера.
Герберт Розендорфер
Мало того из этой путаницы понятий о равных правах и равных способностях проистекает удивительная и совершенно непонятная боязнь называть вещи своими именами. Человека нельзя назвать (по крайней мере вслух) бедняком, глупцом или калекой, даже если это правда. Большеносые боятся ущемить тем самым его права. Выходит, они боятся взглянуть в лицо действительности?
Герберт Розендорфер
![Герберт Розендорфер цитата: "Ранг человека определяется здесь [в гостинице] по количеству и..."](/pic/849597/600x316/quotation-gerbert-rozendorfer-rang-cheloveka-opredelyaetsya-zdes-v.jpg)
Где бы человек ни жил, по своей ли воле или нет, долго или даже очень недолго, там всегда остаётся частица его сердца. Мы живём настоящим, а настоящее — это всего лишь миг. Но миг тут же проходит, уходя в прошлое, а прошлое существует лишь в воспоминании. Воспоминание же непрочно. Со временем оно становится зыбким, потом тает и исчезает. Воспоминание — единственное, что остаётся нам от ушедшего настоящего; если о нём не вспоминают, то его всё равно что не было вовсе.
Герберт Розендорфер
И я – кто бы мог поверить, – я испытал в своем роде зависть к этой женщине, когда ее, замаранную, заплеванную и измученную, под проклятья верховного жреца стражники пинками выбрасывали из города. Зависть, потому что она, ни в чем не повинная жертва, была свободна от внутреннего разлада. Потому что пропасть зияла не внутри нее, а между нею и теми, кто ее оклеветал, приговорил, тащил по улицам города, осыпал ругательствами и плевками. Потому что из грязи, в которую ее бросили, она смогла...
Криста Вольф