Шест Цитаты (страница 3)
-
-
-
Ориген заблуждается, полагая, что тела были даны душам в знак наказания. Если бы это было так, то дурные души получили бы дурные тела, однако дьяволы, даже худшие из них, имеют воздушные тела, которые лучше наших. Причина, по которой мир был сотворен в шесть дней, состоит в том, что число шесть совершенно (то есть равно сумме своих множителей). У святых будут тела с лучшими свойствами, чем у Адама до грехопадения: духовные (но так, что плоть не превратится в дух) и невесомые. У мужчин будут...
Бертран Артур Уильям Рассел
Они были, что называется, "не разлей вода", и прическа у них была одинаковая. Вернее, как бы одна на двоих – шесть футов густых переплетенных волос, простиравшихся между ними, и ты уже не различал, где заканчивается одна копна и начинается другая. За несколько лет их волосы перепутались, и перепутались так сильно, так что разъединение стало бы немыслимой пыткой. Они шагали по миру вместе, не далее, чем в шести футах друг от друга. Вот такая любовь для тебя.
Джефф Нун
"Я насчитала шесть ненавистных мне запахов. Первый - тот, что издает тростник в пересохшем болоте.
Второй - запах молока, которое младенец срыгнул на тунику матери.
Третий - идущий из гнезда гадюки.
Четвертый - от козла, покрывающего козу.
Пятый - тот, что свойствен очень дряхлым старикам или старухам, прими они хоть семь ванн подряд.
Шестой - от пряжи, дважды погруженной в лохань с пурпуровой краской."
Паскаль Киньяр
— Мне вообще чужд дух олимпизма. Честолюбия никакого. Тренироваться — это не по мне. Разве что в прыжках с шестом.
— Почему именно с шестом? — изумился юношеский тренер.
— Чтобы научиться прыгать на три сорок пять и выше, — пояснил Волосатик, и теперь уже оба мужика напрочь не доперли, на что он намекает.
Три сорок пять — это была высота берлинской стены.
Томас Бруссиг
Человек быстро привыкает ко всему: к чистоте и грязи, к нищете и богатству, к жизни и смерти. Он легко привязывается к работе, месту жительства и даже кладбищу, после того, как его там похоронят. И все же самая главная привязанность - человека к человеку. Это она связывает шесть миллиардов живущих на Земле людей родственными узами и не дает человечеству развалиться на шесть миллиардов враждебных друг другу равнодушных единиц.
Андрей Васильевич Саломатов
– Будьте добры, порцию вашего утреннего живительного, Дживс.
– Очень хорошо, сэр.
Он, мерцая, выскользнул из комнаты, а я направил на Китекэта испытующий взор. Я слышал от людей знающих, что похмелье бывает шести родов: «Сломанный компас», «Швейная машинка», «Комета», «Атомная бомба», «Бетономешалка» и «Черная кикимора», – и, судя по виду Китекэта, он страдал сейчас одновременно всеми шестью родами.
Вудхауз Пэлем Грэнвил
Регулярное письмо...33.
Пишите: "Я помню первое апреля...34.
... Я помню первое апреля...35.
...примерно в пятьдесят шестом...36.
...примерно в пятьдесят шестом...37.
...когда меня все обманули...38.
...когда меня все обманули...39.
...а я буквально никого...40.
...а я буквально никого..."
Лев Семенович Рубинштейн
Вернемся к могиле, в которой все мы будем. Шесть футов в длину, шесть в глубину и два в ширину — стандартные размеры, хотя по требованию заказчика могут быть изменены. Могила — великий уравнитель: сколько ее ни обустраивай, и бедняк, и богач в конце концов селятся в одинаковых домах. В пустоте, окруженной земляными стенами.
Дженет Уинтерсон
Я всегда, когда только можно было, придерживался мудрой поговорки французов: "Lever à six, diner à dix, souper à six, coucher à dix, fait vivre l'homme dix fois dix"*.
* фр. Вставать в шесть, обедать в десять, ужинать в шесть, ложиться спать в десять, значит, прожить десять раз десять.
Валерий Брюсов
Еще тени в сгущении тьмы
Различимы, но разве едва.
Еще Я отражается в Мы,
Но уже безразличны слова. Шелест листьев и шепот планет.
Ночи шушера - в пламя свечи.
Горицвет. Огнецвет. Пустоцвет.
Если хочешь сказать, помолчи.
Ты один на скрещенье дорог,
Но они не ведут никуда,
И стоишь, как растерянный Бог,
Как трава, как слеза, как звезда. Пятый день растворился в тиши,
А шестому еще не пора.
Не дыши - слушай всплески души
В тишине под дугою ребра. Глину в пальцах задумчиво...
Виктор Каган