Страничка Цитаты (страница 29)
-
-
-
страна — моя, и это действительно бремя, о котором никто меня не спросил. Тот же Шендерович прав: если жена начнет все время пилить — «Люби меня, люби меня, я великая!» — ее захочется убить. Но жену выбираешь сам. А Родину не выбираешь, и есть некая метафизическая трусость в том, чтобы строить свое отношение к ней исключительно на ее достоинствах и недостатках. Это как-то мелко, плоско... либерально как-то. И уж конечно, когда мою жену ругают, — я не присоединяюсь, хотя есть, есть...
Дмитрий Быков
– Странно, – я все же решаюсь на замечание, – что тебе нравится Вагнер.
– М-м?
– Э-э… Ну, ты же понимаешь. Еврейка и так далее.
– И что?
– Все-таки любимый композитор Гитлера.
– Вагнер вряд ли в этом повинен. Гитлер еще и собак любил. И полагаю, просто обожал пирожные с кремом.
– В собаках и пирожных с кремом, – немедля выпаливаю я, – нет ничего антисемитского.
– А в Вагнере было?
– Ты же знаешь, что было. И все это знают.
– Я, однако ж, не думаю, Пиппи, что он стоял бы у печей,...
Стивен Фрай
Странная и, может быть, уникальная черта театральной жизни – настолько близко сходишься с людьми, пока вы работаете вместе, а потом возвращаешься домой и даже не дашь себе труда снять трубку и позвонить. Недели слезливых исповедей, не говоря уже о сексуальных связях, отбрасываются с легкостью, без оглядки.
Джулиан Феллоуз
Странно все же читать те самые книги, которые читала мама: слова и присловья, услышанные в детстве, те, что казались частью маминого собственного языка, так не похожего на отцовский, выскальзывают ящерками из подсохших, покрытых старческими пятнами страниц, объявляют себя — вот я! она нашла меня здесь! она полюбила меня и выписала в тетрадь! она сидела в плетеном кресле на веранде и водила своим тонким прозрачным носом по этим строчкам!
Лена Элтанг
Странно было думать, что небо у всех то же самое — и в Евразии, и в Остазии, и здесь. И люди под небом те же самые — всюду, по всему свету, сотни, тысячи миллионов людей, таких же, как эта: они не ведают о существовании друг друга, они разделены стенами ненависти и лжи и все же почти одинаковы: они не научились думать, но копят в сердцах, и чреслах, и мышцах мощь, которая однажды перевернет мир.
Джордж Оруэлл
