Тоже Цитаты (страница 30)
-
-
-
— … с кладбища, и тут она опять закурила, а у меня же нервы ни к черту тоже, и я нет бы оставить ее в покое в такой день, но меня переклинило просто. Она же с первой беременности не курила. И я прям подошел сзади и вырвал у нее сигарету изо рта, а она так медленно ко мне поворачивается, и у нее такое лицо, что я понимаю: вот сейчас она мне просто в морду даст, и все.
Линор Горалик
«Семья»… — говорил я себе; — но семья — жена, дети; они тоже люди. Они находятся в тех же самых условиях, в каких и я: они или должны жить во лжи, или видеть ужасную истину. Зачем же им жить? Зачем мне любить их, беречь, растить и блюсти их? Для того же отчаяния, которое во мне, или для тупоумия! Любя их, я не могу скрывать от них истины, — всякий шаг в познании ведёт их к этой истине.
Лев Толстой
Вернувшись домой, Наташа не спала всю ночь; ее мучил неразрешимый вопрос, кого она любила: Анатоля или князя Андрея? Князя Андрея она любила — она помнила ясно, как сильно она любила его. Но Анатоля она любила тоже, это было несомненно. «Иначе разве все это могло бы быть? — думала она. — Ежели я могла после этого, прощаясь с ним, могла улыбкой ответить на его улыбку, ежели я могла допустить до этого, то значит, что я с первой минуты полюбила его. Значит, он добр, благороден и прекрасен,...
Лев Толстой
Один из братьев-масонов, уже после вступления Наполеона в Россию, рассказал Пьеру, что в Апокалипсисе сказано: придет «зверь в облике человеческом и число его будет 666, а предел ему положен числом 42». Если все французские буквы в алфавитном порядке обозначить цифрами (с 1 до 10, а дальше десятками – 20; 30; 40 и т. д.), то, написав по-французски «Император Наполеон», подставив вместо букв цифры и сложив их, получится 666. Если написать по-французски же «сорок два» и так же сложить сумму...
Лев Толстой
Он делал вид, что ему нравится так называемые «свободные» женщины, потому что с ними он тоже может вести себя свободно. Разве ему понять, что значит для неё проснуться утром и увидеть в постели рядом с собой Колина? Да, она не свободна от мужа, а он, от неё, и именно поэтому они оба стали только лучше и счастливее. Все эти разговоры о свободе — ерунда!
Ирвин Шоу
Мне никогда особо не нравился кокс, но очень многие, кого я знаю, тоже его не любят, но тем не менее продолжают загонять его себе в носоглотку. Просто потому, что он есть. Люди пихают в себя всякое дерьмо, которое причиняет им кучу вреда, лишь потому, что они могут себе это позволить. Наивно было бы думать, что наркотики можно как-то изъять из современного общества потребителей. Тем более что в качестве продукта они помогают определить, из кого это самое общество состоит.
Ирвин Уэлш
Ибо всякий ребенок так или иначе повторяет родителей в развитии. Я мог бы сказать, что в конечном счете желаешь узнать от них о своем будущем, о собственном старении; желаешь взять у родителей и последний урок: как умереть. Даже если никаких уроков брать не хочется, знаешь, что учишься у них, хотя бы и невольно. «Неужели я тоже буду так выглядеть, когда состарюсь?..
Иосиф Бродский
Я тоже хотел быть. Собственно, ничего другого я и не хотел — вот она, разгадка моей жизни; в недрах всех моих начинаний, которые кажутся хаотичными, я обнаруживаю одну неизменную цель: изгнать из себя существование, избавить каждую секунду жировых наслоений, выжать ее, высушить, самому очиститься, отвердеть, чтобы издать наконец четкий и точный звук ноты саксофона.
Жан Поль Сартр
Ланцелот: — Работа предстоит мелкая. Хуже вышивания. В каждом из них придется убить дракона.
Мальчик: — А нам будет больно?
Ланцелот: — Тебе нет.
1-й горожанин: — А нам?
Ланцелот: — С вами придется повозиться.
Садовник: — Но будьте терпеливы, господин Ланцелот. Умоляю вас — будьте терпеливы. Прививайте. Разводите костры — тепло помогает росту. Сорную траву удаляйте осторожно, чтобы не повредить здоровые корни. Ведь если вдуматься, то люди, в сущности, тоже, может быть, пожалуй, со всеми...
Евгений Шварц
… Но память жестокая штука. Она вычёркивает из своих списков всякую, иногда столь нужную тебе мелочь, но не стирает образы, причиняющие тебе каждый день нестерпимую боль. А это ведь тоже судьба. Разве нет? И если то моя судьба – помнить и гореть заживо в своем собственном аду, то к черту такую судьбу!
Ничипурук Евгений
Сперва ты мне вот что скажи: ты умер, закопали тебя в землю, и летаешь ты себе в том мире, где мы все будем, – так вот, расскажи, чем тебе запомнилась Земля?
— Ты о чем? Не понимаю.
— Какое мгновение олицетворяет для тебя всю суть твоей жизни на этой планете? Что ты унесешь с собой?
Молчание. Тобиас не понимает, к чему она клонит, да и я, честно говоря, тоже. Она продолжает:
Дуглас Коупленд