Яичко Цитаты (страница 1176)
-
-
-
«Бернард пытал его», – шепнул я Вильгельму.
«Ничего подобного, – возразил Вильгельм. – Инквизитор никогда не пытает. Любые заботы о теле обвиняемого всегда поручаются мирским властям».
«Но это же одно и то же!» – сказал я.
«Нет, это разные вещи. Как для инквизитора – он не пятнает рук, так и для обвиняемого – он ждет прихода инквизитора, ищет в нем немедленной поддержки, защиты от мучителей… И раскрывает ему свою душу».
Я посмотрел в лицо учителю. «Вы смеетесь?» – растерянно сказал...
Умберто Эко
– Господи Боже, – сказал на это Поэт. – Ну почему я неспособен написать ничего такого?
– Я не хочу быть поэтом. Я для себя пою. Если хочешь, могу подарить тебе эту песню, – ответил Абдул, весь во власти своей нежности.
– Спасибо большое, – ответил Поэт. – Ты мне подаришь, я переведу на немецкий, и получится дерьмо.
Умберто Эко
Кстати, не очень обольщайся по поводу этих
реликвий. Обломков креста я перевидал очень много и в самых разных церквах.
Если все они подлинные, значит, нашего Господа терзали не на двух скрещенных
бревнах, а на целом заборе..."
"Учитель!" - вскричал я, потрясенный.
"Но это так, Адсон. А бывают еще более роскошные реликвии. Когда-то в
Кельнском соборе я видел череп Иоанна Крестителя в возрасте двенадцати
лет..."
"Какое диво!" - отозвался я с восхищением. И...
Умберто Эко
- Сколько же у меня книг. Извини, у нас.
- Здесь пять тысяч. Когда приходят идиоты, обычно спрашивают: сколько же книг у вас, вы их все прочитали?
- А я что отвечаю?
- Обычно ты отвечаешь: эти я еще не читал, иначе не держал бы у себя, вы же не сохраняете пустые консервные банки, правда? А те пятьдесят тысяч, которые я прочел, я уже передал в больницы и тюрьмы. От этого ответа идиоты падают на месте.
Умберто Эко
- Странные мы люди,- сказал Эдуард, улыбаясь.- Как только нам удастся удалить от себя то, что причиняет нам заботы, мы уже думаем, будто с ними покончено. Мы способны многим жертвовать, но побороть себя в малом - вот требование, которое мы редко можем удовлетворить. Такова была моя мать. Пока я был мальчиком и юношей и жил при ней, ее ежеминутно одолевали беспокойства. Если я запаздывал с верховой прогулки,- значит, со мной произошло несчастье; если я попадал под ливень,- значит, была...
Иоганн Вольфганг Гете
И вот как-то приходят ко мне в офис какие-то люди и говорят, что хотят выдвинуть меня в Сенат США.
— Вы просто созданы для Сената, — говорит один парень — в костюме с бабочкой и сигарой во рту. — Футбольный кумир «Медведей Брайанта», герой войны, знаменитый космонавт и доверенное лицо президентов — чего еще можно требовать от кандидата? — Звали его мистер Клакстон.
— Послушайте, — говорю я ему. — Да ведь я — идиот. Я не разбираюсь в политике!
— Вот это и хорошо! — говорит мистер...
Уинстон Грум
Вечером, я помню, катался в автобусе и смотрел в окно. Я был сгустком страданий просто, я все думал, как было бы хорошо, если бы я был красивым настолько, что она бы не могла быть без меня, нежным, чтобы от моих рук по всему ее телу разбегались мурашки, сильным, чтобы она всегда была уверена во мне и завтрашнем дне.
Евгений Алехин
Известный мужчина женится, он выбирает себе женщину, которую любит, или хозяйку, которая усовершенствует его ежедневную жизнь, увенчает здание, которое он организовал, и эта женщина принадлежит ему. Заурядный мужчина женится, и происходит приблизительно то же самое. Но, я не хочу стать этой женщиной, ведь известный мужчина — это я. Ну, как же быть? Остаться свободной. Но это означает, что я попаду в другие оковы и что я оправдаю всю клевету...
Мария Башкирцева
Когда я говорю о биении жизни, я думаю о том, насколько важен для физической жизни сердечный ритм, и понимаю, что в субъективной жизни тоже есть свой ритм. Если я позволю себе успокоиться и прислушаться к своему внутреннему чувству, если я действительно буду жить в соответствии с ним, в моих движениях появится плавность, в голосе — гармония, в моем воображении — музыкальность. Внутреннее чувство является эстетическим усилителем не в меньшей степени, чем экзистенциальным постижением.
Джеймс Бьюдженталь
В отдельной маленькой палате лежала курсистка-еврейка, которую я должна была навещать. Когда заболела и несколько дней не могла посещать лекции и больных, то я просила подругу навестить моих больных; зашла она в эту комнату, и та больная, вспомнив обо мне, говорила, что я с особенной заботой и расположением отношусь к ней. Подруга ответила: «Нет, на одинакова со всеми».
И моя подруга М., и дочь племянницы Достоевского (не той, что жила у Манассеина), которая имела особенное расположение ко...
Амвросия (Оберучева)
Мне пару найти трудно — не потому что я пишу стихи, а потому что я задумана без пары, состояние парой для меня противоестественно: кто-то здесь лишний, чаще — я, — в состоянии одинокости: молитвы — или мысли — двух воздетых рук и одного лба…
Но дело даже не в боли, а в несвойственности для меня взаимной любви, к<отор>ую я всегда чувствовала тупиком: точно двое друг в друга уперлись — и всё стоит.
Марина Цветаева
- И все же, может быть, психиатры в чем-то были правы.
Я решительно осведомился:
- А кто вы по профессии, сэр?
Вопрос был, конечно, дурацкий, поскольку мы находились на официальной встрече физиков. Меня просто удивило, что физик мог сказать такое.
он замялся:
-Ну, э-э, вообще-то я нахожусь здесь не по праву, как гость моего брата, физика. А сам я - психиатр.
Как я его разоблачил - в два счета!
Фейнман Ричард Филлипс