– Меня ночью пучило, – сообщила старуха в чепце, пялясь на доску. Можно подумать, там решалась ее судьба. – Я и так, и эдак, а оно пучит. И газы. Мне вредно есть на ужин говядину с бобами. Молодой человек, у вас хороший желудок?
– Лучший в Галактике, – ответил Лючано таким тоном, что лишь глухой рискнул бы задать ему следующий вопрос. – Родной брат утилизатора. У меня характер скверный. И манеры.
Старуха оживилась.
Цитаты в тренде
Можно помнить, что в шестилетнем возрасте ты сломал ногу и очень долго лежал в постели, было больно и скучно… Но скука помнится, как ни странно, намного ярче, чем боль. Ощущения боли уже не помнишь, есть только факт, словно буквами записанный в сознании: было больно. И все. Чувства боли нет, памяти о ней тоже.
Олег Рой
Его глаза блестят, замерзшие щеки напоминают два лоскута пурпурной ткани, приклеенные на мертвенно-бледное лицо. Между бровями и лисьей шапкой переливается широкая полоса инея. Скорбное выражение его лица вызывает у меня отвращение. Я убегаю. Он кидается за мной, предлагает пойти полюбоваться вырезанными изо льда фонариками.
Шань Са
«Война всегда одинакова, – говорил Барлес. – Во времена Трои я был слишком молод, но за последние двадцать лет мне довелось кое-что повидать. Не знаю, что вам расскажут другие, но я был там и могу поклясться, что война всегда одинакова: двое горемык в разных формах, полумертвые от страха, палят друг в друга, а какой-то представительный сукин сын, сидя с важным видом в своем кабинете под кондиционером очень далеко от того места, где идут бои, покуривая сигару, изобретает лозунги, знамена,...
Артуро Перес-Реверте
— Любишь ли ты меня?
— Люблю, — отвечала Эмма тоном, уничтожавшим всякое сомнение, — тебя одного, и никого никогда больше любить не буду.
— Дорогая моя, ты согласна стать моей женой?
— Для супружеского счастья недостаточно одной любви… быть может, мы не сойдемся характерами… А чтобы изучить друг друга, потребуется немало времени. Нельзя, закрыв глаза, броситься в бурный водоворот жизни. Он увлечет нас, а куда?.. Этого мы не знаем.
— Куда? — в раздумье повторил Казимир. — Это и есть...
Леопольд фон Захер-Мазох
