И вот человек станет бессмертным: в это время у него откроются такие способности памяти, что он будет помнить все свои грехи, которые он совершал делом, словом, мыслью – все это откроется в последний день. Мало того, человек будет знать, сколько людей в мире, от первого до последнего, кого как зовут, даже год рождения и все дела каждого, все слова, мысли – грешники увидят свои дела, как в зеркале, и придут в ужас. Люди скажут: «Горы, покройте нас!» - но смерти никогда не будет. [С. 57]
Лавров Сергей БорисовичЦитаты в тренде
Только я считаю, что настоящие чудеса — это не фокусы, не опыты занимательной физики. У нас в деревне на площади цыгане тоже такое выделывают… Подлинные чудеса, при виде которых господь бог улыбается от радости на небе, — эти чудеса люди делают сами, творят с помощью мужества и ума, дарованного им господом богом.
Жан Ануй
Только лишь первые узы любви могут быть полностью чисты и полностью счастливы. И если, на вашу беду, было не так, ничем их не заменить. Сколько бы вы ни любили потом, никогда любовь не будет столь совершенной в своей чистоте; пусть даже она крепка, как мрамор, всё равно в жилах её струится не живая алая кровь, а уже иссохшая кровь минувшего.
Морис Дрюон
Я условился сам с собой: не менять ни строчки из того, что пишу. Я не хочу приглаживать свои мысли или свои поступки. Рядом с совершенством Тургенева я ставлю совершенство Достоевского. (Есть ли что-нибудь более совершенное, чем «Вечный муж»?) Значит, существуют два рода совершенства в одном искусстве. Но в письмах Ван Гога совершенство еще более высокое. Это – победа личности над искусством.
Генри Миллер
Карла подняла глаза: это показное, лживое добродушие было ей особенно неприятно. Как и во все прежние вечера, они снова за этим столом. Те же разговоры и те же вещи вокруг с незапамятных времен. А главное — неизменный свет, не оставляющий места ни иллюзиям, ни надеждам, примелькавшийся, опостылевший, как поношенный костюм, неотделимый от всех этих лиц. Иногда, когда она зажигала лампу, у нее появлялось ощущение, будто лица всех четырех: матери, брата, Лео и ее самой, точно застыли в этом...
Альберто Моравиа
-Я не испытываю к тебе ненависти, - сказал Тревелер. - Просто ты загнал меня в угол и я не знаю, что делать.
-Mutatis Mutandis[1]: ты встретил меня в порту вроде как перемерим, белым флагом, этим печальным призывом забыть все. Я тоже не питаю к тебе ненависти, брат, но я говорю правду в глаза, а ты называешь это загонять в угол.[1] Внесем поправку (лат.)
Хулио Кортасар