Белье Цитаты (страница 77)
-
-
-
Люди любят выдумывать страшилища и страхи. Тогда сами себе они кажутся не столь уродливыми и ужасными. Напиваясь до белой горячки, обманывая, воруя, исхлестывая жен вожжами, моря голодом старую бабку, четвертуя топорами пойманную в курятнике лису или осыпая стрелами последнего оставшегося на свете единорога, они любят думать, что ужаснее и безобразнее их всё-таки привидение, которое ходит на заре по хатам. Тогда у них легчает на сердце. И им проще жить.
Анджей Сапковский
Используя лучшие методы повествования, а также все уловки священников, Фрейд предъявил претензии к достоверности науки, хотя и не обвинил в фальсификации. А как насчет бихевиористов и социологов двадцатых годов двадцатого века? Словно армия Бальзаков в белых халатах, они взяли приступом университетские факультеты и лаборатории.
Иэн Макьюэн
Дождик идет в Сантьяго,
сердце любовью полно.
Белой камелией в небе
светится солнца пятно.
Дождик идет в Сантьяго:
ночи такие темны.
Трав серебро и грезы
лик закрывают луны.
Видишь, на камни улиц
падает тонкий хрусталь.
Видишь, как шлет тебе море
с ветром и мглу и печаль.
Шлет их тебе твое море,
солнцем Сантьяго забыт;
только с утра в моем сердце
капля дождя звенит.
Федерико Гарсиа Лорка
А кое-кто видел, как среди бела дня дорогу пересекал, бормоча свои жалобы , голый вепрь Ы, проклятый святым Микой...
<...>
Говорили, что в ненастные ночи идолы сами собой выкапываются из земли, выходят к дороге и подают знаки.
...
- Это мы говорим, будто мы выдумываем. На самом деле всё давным-давно выдумано. Кто-то давным-давно всё выдумал, сложил всё в ящик, повертел в крышке дыру и ушёл... ушёл спать... Тогда что? Приходит отец Кабани, закрывает глаза, с-суёт руку в дыру. - Отец Кабани...
Аркадий и Борис Стругацкие
Но есть огромная разница между двадцатипятилетней девушкой и замужней женщиной того же возраста. Как бутон белой розы, у которого лепестки стали было желтеть по краям, она вдруг распустилась пышным цветом. Глаза-звезды приобрели новую глубину; ослепительной стала кожа (всегда бывшая ее гордостью и предметом неустанных забот): ее нельзя было сравнить ни с персиком, ни с цветком – скорее и персик, и цветок напрашивались на сравнение с этой кожей.
Уильям Сомерсет Моэм
И на ближайшем холме словно выросли выше дерев огромные белые буквы! Если бы это был “ГОЛЛИВУД” – то мы бы, наверное, это пережили. Но буквы были совершенно другие: “ГОРНЯК ЗАПОЛЯРЬЯ”! Представляю ужас измученной балерины, сбежавшей сюда из революционного Петрограда, – и вдруг перед ней возникают эти слова! Где тот прекрасный мир отрешенной любви двух швейцарских изгоев, который хотел здесь вылепить Гуня из моих букв? “ГОРНЯК ЗАПОЛЯРЬЯ” тут, а никакая не Швейцария! Я и то был сражен.
Валерий Попов
И еще понимаешь, что за плечом у тебя стоит смерть и неторопливо ждет, пока тебе наскучит эта битва за жизнь… или пока ей наскучит смотреть… Ждет, чтобы взять эту жизнь себе и потом с улыбочкой подглядывать из-за угла, как ты своими белыми губами шепчешь ей под размеренный писк наркозного аппарата: вернись, вернись, вернись… пожалуйста, вернись… И от этого знания не становится ни грустно, ни страшно… Мы просто продолжаем драться за жизнь. Мы больше делать-то ничего и не умеем…
Денис Цепов
На обратном пути Фрэнк увидел двух бледных монахинь, которые старательно терли мраморные ступени церкви. Те дружелюбно пожелали доброго утра и не преминули добавить, что собираются молиться за бедного сумасшедшего английского волшебника. Возле самого дома из-под сидения гондолы вылез огромный белый кот, выпрыгнул на набережную и выразительно взглянул на Фрэнка. Тот подождал, пока кот скажет что-нибудь про Джонатана Стренджа, но кот промолчал.
Сюзанна Кларк