Даже Цитаты (страница 415)
-
-
-
[об "Иллиаде" Гомера]- ... Если б ты на самом деле хотя бы прочла эту чертову поэму, ты поняла бы, что Одиссей вернулся в Итаку единственно из-за того, что понятия не имел, где взять другой корабль и где команду себе подобрать. И между прочим, Гомер с самого начала его гребаную женушку раскусил. Недаром она там все прядет да прядет. Всем прекрасно известно, почему паучьи самки так пауков любят.
Она нежно прижимается к нему:
- Майлз, не надо. Я сейчас расплачусь. Прямо как Пенелопа.
Он...
Джон Фаулз
Критики обожают рассуждать о высочайших достижениях в технике письма. Совершенная бессмыслица, пустой жаргон. Искусство жестоко. Слова могут помочь вам избежать наказания, даже если вы совершили убийство. Но картина... она словно окно в самую глубь, в святая святых твоей души. А вы здесь понастроили оконца, в которые всего то и видны картины известных художников.
Джон Фаулз
В этот момент он был так похож на отца, что у меня даже перехватило дыхание. Все матери, наверное, переживают такие минуты, когда в повзрослевших сыновьях, казалось бы бесповоротно сформировавших свою собственную индивидуальность, вдруг проявляется природа их отцов, причем в таком неразбавленном виде, что это уже не просто сходство, а как бы новое рождение того человека вместе со всеми его отличительными черточками (Элис о Джонатане)
Майкл Каннингем
Быть матерью оказалось обременительным и тревожным занятием, гораздо более трудным и непредсказуемым, чем быть любовницей, даже неортодоксальной любовницей. Может быть, именно это открытие сделала моя собственная мать. Сначала ей казалось, что главное приключение ее жизни — мой дикий, взбалмошный отец. А потом она родила.
Майкл Каннингем
Я никогда не думала, что любовь может быть настолько ненасытной, что как будто бы даже и не вполне твоей. Тебя нет, есть только она, а ты просто ее оболочка. Я знала, что, если бы я с Ребеккой переходила улицу, а из-за угла, отчаянно скрежеща тормозами, вылетел автомобиль, я бы закрыла ее своим телом. Я бы сделала это рефлекторно, как руками закрывают голову или сердце. Мы защищаем свои жизненно важные части другими, которых нам не так жалко.
Майкл Каннингем
Она шла домой на закате великолепного июньского дня среди людей, которые не могли расстаться с привычкой вызывать у Кэт подозрения. Мужчина, торопливо разгружавший у булочной грузовик, бегун в фуфайке Принстонского университета, даже слепой, постукивающий перед собой тростью, — во всех она видела потенциальных преступников. Они, собственно, таковыми и были. Под подозрение попадали все. Но хочешь не хочешь, жить можно, лишь заставив себя поверить, что абсолютное большинство — безвредны.
Майкл Каннингем
Как и ожидала, она пришла первой. Саймон никогда не мог просто положить трубку, встать и пойти, даже в экстренных случаях. Впрочем, вся его жизнь была сплошным экстренным случаем. Он торговал фьючерсами, контрактами на будущее. (Да, он объяснял ей, что это такое, но она так толком и не поняла, чем именно он занимается.) На экране его компьютера создавались и исчезали целые состояния. Он был главным кукловодом. Если он перестанет справляться со своим делом, всю страну Оз грозит поглотить...
Майкл Каннингем
В отношениях с Джонатаном есть один ньюанс, который невозможно объяснить словами. Наш союз уходит корнями в такую глубину, куда третьему человеку, даже если бы мы этого очень захотели, просто невозможно проникнуть. Мы обожаем Клэр, но всё-таки она не из нашей команды. Всё-таки нет. То, что объединяет нас, сильнее секса. Больше любви. Мы - одно целое. Я - это он, а он - это я, рожденный в другой оболочке. Мы любим Клэр, но она - не мы. Лишь он и я можем быть одновременно и собой и другим.
Майкл Каннингем
По мнению Ричарда, такие вечно юные гомосексуалисты компрометируют дело в гораздо большей степени, чем совратители малолетних, не говоря уже о том, что в интересе Уолтера к славе, моде, ресторанам нет и тени взрослой иронии или цинизма, нет даже отдаленного намека на глубину. Но Клариссе такая простодушная ненасытность как раз и нравится. За что мы любим детей? В частности, за то, что они живут за пределами мира иронии и цинизма.
Майкл Каннингем
Я никогда не писал ни одного письма и даже не могу скопировать его из Интернета. Там вечно одно старье. В Интернете не может быть письма Лео к Беатриче, поэтому я сам впервые в жизни должен написать его. Но охотно сделаю это, ведь напишу то, чего еще никто никогда не писал. Я разволновался. Беру бумагу, ручку и пишу.
Алессандро Д’Авения