Дед Цитаты (страница 10)
-
-
-
Я не был ни дедом, ни отцом, ни даже супругом. Я не голосовал, я платил какой-то жалкий налог - я не мог
похвалиться ни правами налогоплательщика, ни правами избирателя, ни даже скромным правом респектабельности, которое двадцать лет покорности
обеспечивают чиновнику. Мое существование начало меня всерьез смущать. Уж не видимость ли я, и только?
Жан Поль Сартр
Короче, он швырнул меня
в литературу, так как переусердствовал, пытаясь меня от нее отвратить. И
сейчас еще в минуты дурного настроения меня мучает мысль: не убил ли я
столько дней и ночей, не извел ли кипы бумаги, не выбросил ли на рынок
кучу никому не нужных книг в единственной и нелепой надежде угодить деду.
Вот смеху-то было бы - через пятьдесят с лишним лет обнаружить, что ради выполнения воли старого-престарого покойника я ввязался в затею, которую он не преминул бы осудить.
Жан Поль Сартр
– Все к лучшему, как заметил кротко один молодой аристократ, когда ему дали пенсию за то, что дед жены дяди его матери подал королю трут, чтобы раскурить трубку.
– Мысль недурна, Сэм, – одобрил мистер Боб Сойер.
– То же самое говорил до конца своей жизни молодой аристократ в дни выдачи пенсии, – сообщил мистер Уэллер.
Чарльз Диккенс
Пол вспомнил, как говорил Бернштейну, чьи дед и тетка стали жертвами геноцида, что не понимает, почему евреи остались в Германии — черт возьми, вообще в Европе, но особенно в Германии — и не уехали, пока еще не было поздно. Они, вообще-то говоря, были неглупыми людьми, многие из них когда-то на своем опыте узнали, что такое антисемитизм. Несомненно, они видели, к чему идет. Так почему же они остались?Ответ Бернштейна потряс его легкомыслием, жестокой насмешкой и неуместностью: У многих в доме...
Стивен Кинг
Пароходик был единственным самодвижущимся плавсредством тогда на всей реке. Дед говорил, что его очень любили, а люди, которые работали на нем, были всеми почитаемы. Капитан-американец был почти полубогом, два матроса и машинисты были просто героями, а юнга… Ему просто завидовали. Завидовали его форменному бушлату, брюкам и ботинкам, завидовали настоящей тельняшке и фуражке с золотым якорьком. Завидовали так… что при возможности обязательно били его. К тому же он был из другого города…
Евгений Гришковец
Поймал, стало быть, старик рыбку. «Прости чего хочешь, – говорит она, – только помни. Я рыбка не золотая, я – серебряная». «А какая разница? Желание-то ты выполняешь?» – удивился дед. «Выполняю, дедуля. Только это будет твоё последнее желание», – отвечает рыбка. Ну, старик подумал-подумал, загадал такое желание, ради которого и умереть не жалко. Рыбка его исполнила – и тут до него дошло, что оно было пустячным, а зато теперь у него появилось настоящее желание, и вот ради него-то как раз ему...
Ольга Лукас
В воскресенье пошел снег.
И умерла баба-тетя.
Это был странный день. Плакали даже дед и папа. Это было хуже всего. Весь мир изменился, потому что в нем не было больше бабы-тети. А за окном шел снег.
Смерть почти как снег: никогда не знаешь, когда он пойдет, хотя чаще всего это случается зимой.
Мария Парр
Время делится с нами сущими пустяками, мгновениями, а мы играем в вечность под светилами. Больше мгновений нам все равно не отхватить, остальное — смешные попытки продлить свою крошечную жизнь в игре. Моя бабушка всегда сетовала, что так и не научилась управляться со временем: «Время, конечно, неплохой доктор души, но тело такому доктору не доверишь... Я не него злюсь из-за того, что боюсь не успеть. Мы вот с дедом посадили хурму, и так хочется увидеть тень от широких ветвей дерева... И твоей...
Эльчин Сафарли
Цветы, салюты — это все правильно, конечно, только я не о том. Вот вы о мраморе говорили. Мрамор — это хорошо. Чисто всегда. И цветы класть удобно. А что вот с таким дедом делать, которого еще в мрамор не одели? Который за собой ухаживать не может, который в штаны, я извиняюсь... да к водке тянется, хоть ты связывай его! Чем он тех хуже, которые под мрамором? Тем, что помереть не успел?
Борис Васильев
Из всякой человеческой жизни можно сделать роман, но — из жизни, а не из существования. А для того чтобы превратить свое существование в жизнь, человеку приходится рождаться дважды: как существу и как личности, и если в первом случае за него страдает мать, то во втором — он сам, лично, и далеко не у всех хватает на это отчаянности. Стать личностью означает определить себя во времени и пространстве, выйти из толпы, не выходя из нее, вытянуться колоском на длинном стебельке, подверженном всем...
Борис Васильев