Какать Цитаты (страница 925)
Я понял, что совершенно изменился. А может, безнадежно испортился для этого, столь любезного для меня раньше, мира. Открылась другая жизнь, по сравнению с которой все, прожитое мною за двадцать четыре года, не шло ни в какое сравнение. То есть я искренне любил тот старый мир, жалел его, сопереживал ему от всего сердца!.. Но как раз в сердце и было дело — оно уже принадлежало не старым заветам, а новому, открывшемуся так нежданно таинственному и непреодолимому завету человека с Богом.
Архимандрит Тихон
В самом деле, чем было для Беpендеева чтение — занятие, котоpому он отдавал едва ли не большую часть своего вpемени? Он медленно входил в книгу (далеко не в каждую, огромное их количество оставляло его абсолютно равнодушным), как в женское лоно, постепенно pаспаляясь-вдохновляясь замыслом-сюжетом, изощpяясь в ответной (домысливающей-пеpеосмысливающей) стpасти, затем, как и положено в половом акте, пеpеживал наивысшее наслаждение.
Юрий Козлов
...по жизни человека ведет не только судьба, но и ее, так сказать, негатив — фортуна. Фортуна, как правило, не вознаграждает за добродетель. Вы можете совершить дикий, безрассудный поступок и… вдруг все ваши желания исполнятся. В то же самое время вы можете бесконечно долго сохранять добродетель, жить как полагается, но единственное, что вам стопроцентно гарантировано, — унылое прозябание и какая-нибудь нелепая смерть…
Юрий Козлов
— На дворе как будто… десятое июня сорок первого года, — нарушил молчание Халилыч, разглядывая на свет маслянистый коньяк, — мы сидим в Кремле, как Сталин, Молотов и… — покосился на Мешка, — Каганович. И вот нам приносят документы от перебежчика, свидетельствующие, что Германия нападет на СССР двадцать второго июня ровно в четыре часа. Разве можно в это поверить?
— Нельзя, — согласился Мехмед. — В это поверить нельзя.
Юрий Козлов
Да, Рим в свое время победил Карфаген, но лишь затем, чтобы человечество через две с лишним тысячи лет окончательно и бесповоротно превратилось в Карфаген, то есть, по сути дела, вернулось туда, откуда ушло, а точнее, даже в гораздо более скверную исходную точку. Тогдашний Карфаген, как известно, был воплощением всепродающей и всепокупающей сущности денег. Деньги — все, остальное — ничто, по такому принципу жили эти ребята. Рим уже тогда славился чеканной латынью, законами,...
Юрий Козлов
«– Боюсь, Джонатан, что я буду скучать по тебе. – Вот и все, что он сказал.– Салли, как тебе не стыдно! – с упреком воскликнул Джонатан. – Разве можно говорить такие глупости! Чем мы с тобой занимаемся изо дня в день? Если наша дружба зависит от таких условностей, как пространство и время, значит, мы сами разрушим наше братство в тот миг, когда сумеем преодолеть пространство и время! Но, преодолевая пространство, единственное, что мы покидаем, – это Здесь. А преодолевая время, мы покидаем...
Ричард Бах
«— Слушай, а женщин мы тоже будем убивать?
— Ну, Бен Роджерс, если бы я был такой неуч, я бы больше молчал. Убивать женщин! С какой стати, если в книжках ничего подобного нет? Приводишь их в пещеру и обращаешься с ними как можно вежливее, а там они в тебя мало-помалу влюбляются, и уж сами больше не хотят домой.»
Марк Твен
И тогда мир во мне и вокруг меня стал ускользать и расплываться, потонул в слезах и звуках, и не сказать словами, как он лился, струился и какая в этом была доброта и боль! О слезы, о сладость крушения, о блаженство растворения! Все книги в мире, полные мыслей и стихов, - ничто в сравнении с одной минутой рыданий, когда чувство накатывает волной и душа осознает и ощущает себя неизмеримо глубоко. Слезы - тающий лед души, и плачущий парит средь ангелов. Я плакал, забыв все поводы и причины, и...
Герман Гессе
На некоролевских и немиллионерских детей, особенно если это мальчики, все орут: "Здесь ты не дома!", трижды ложная педагогическая посылка: во-первых, устанавливается, что дома дети ведут себя как свиньи, во-вторых, предполагается, будто дети чувствуют себя хорошо, только если они ведут себя как свиньи, и, в-третьих, ребенку внушают, что ему нигде не разрешено чувствовать себя хорошо.
Генрих Белль
Наши плотские часы разуму не подчиняются. Это как с любовной раной: никогда не знаешь, когда от неё оправишься. На пике страдания нам кажется, что она не затянется никогда. А потом, в одно прекрасное утро мы с удивлением замечаем, что страшная тяжесть исчезла. Какой сюрприз: оказывается, горе ушло. Почему именно сегодня? Почему не завтра и не вчера? Так самовластно решило наше тело.
Давид Фонкинос
Иуда выдал Христа, когда потребность быть любимым, а значит, и слабость его, что одно и то же, превысила всякий наперед заданный нами, земными существами, предел… Парадоксально, что подобная трактовка перекликается с библейской притчей об Иове, но, как ни странно, это, может быть, единственный случай из Библии, когда всевышнее существо было слабее земного. Теологи трактуют эту притчу неверно. Господь вовсе не чувствовал себя тогда всемогущим, наоборот, он был слаб как никогда и жаждал любви....
Фридрих Горенштейн