Мень Цитаты (страница 502)
-
-
-
На зорьке в Валентинов день
Я постучу в окно.
Стать Валентиною твоей
Мечтала я давно.
Проснулся он, оделся он.
Дверь отперта была.
В дом девушка вошла тайком,
Не девушкой ушла.
Перед Христом и Пресвятой
Не стыдно ли юлить?
Вам — наслажденье вечно длить,
Нам — вечно слёзы лить!
Ты сделал дело и — в кусты.
А звал меня женой.
(А он отвечает):
Мы обвенчались бы, но ты Легла в постель со мной.
«Песни Офелии» У. Шекспир
Уильям Шекспир
Любовь — домовой, любовь — дьявол, любовь — самый злой из всех злых духов. Тем не менее она искусила Самсона, а ведь он обладал несравненной мощью; она соблазнила Соломона, а ведь он был отменно мудр. Перед стрелой Купидона не устояла палица Геркулеса; тем более — это неравное оружие для рапиры испанца.
Уильям Шекспир
121 Сонет
Слух о пороке хуже, чем порок.
Не лучше ль быть, чем лишь казаться?
В чужих глазах и радость — лишь предлог,
Я предпочту по-своему терзаться.
Но почему чужой дерзает глаз
Судить, что хорошо во мне, что дурно?
Мой соглядатай сам не без проказ,
А кровь моя играет слишком бурно.
Но я есть только я, никто иной,
А сколько их, клеймить меня охочих
И попрекать своею кривизной,
Хоть я прямой в отличие от прочих.
Всеобщее в них торжествует зло.
Ко власти на земле оно пришло.
Уильям Шекспир
«Увы, себя люблю я. Но за что?
За то добро, что сам себе я сделал?
О нет, скорее на себя я зол
За мной самим содеянное зло!
Да, я злодей… Нет, я солгал, неправда!
Дурак, хвали себя!… Дурак, не льсти!…
У совести моей сто языков,
И каждый о себе напоминает,
И я во всех рассказах их — злодей.
Я клятвы нарушал — какие клятвы!
Я убивал — кого я убивал!
И все грехи — ужасные грехи! -
Вопят суду: «Виновен! Он виновен!»
Отчаянье! Никто меня не любит.
Умру — не пожалеет ни один.
И в ком бы мог...
Уильям Шекспир
Моя любовь подобна лихорадке,
Желающей сама себя продлить.
Лекарства же в огонь ее лампадки
Способны только маслица подлить.
Мой разум, осердясь, как лекарь строгий,
Что не хочу его пилюли есть,
Меня покинул, и теперь мне ясно:
Пилюлями желанье не известь.
Неизлечим, с ума я скоро съеду,
Блуждает разум, сбившийся с пути, —
И мысли, и слова подобны бреду,
В них невозможно истину найти.
Я мнил, ты светозарна и ясна,
А ты черна, как ад, как ночь, темна.
Уильям Шекспир
Кто под звездой счастливою рождён,
Гордится славою, титулом и властью.
А я скромней судьбою награждён,
И для меня любовь — источник счастья…
Военачальник, баловень побед,
В бою последним терпит пораженье,
И всех его заслуг потерян след,
Его удел — опала и забвенье.
Но нет угрозы титулам моим
Пожизненным: любил, люблю, любим…
Уильям Шекспир
Сонет 109
Меня неверным другом не зови.
Как мог я изменить иль измениться?
Моя душа, душа моей любви,
В твоей груди, как мой залог, хранится.
Ты — мой приют, дарованный судьбой.
Я уходил и приходил обратно
Таким, как был, и приносил с собой
Живую воду, что смывает пятна.
Пускай грехи мою сжигают кровь,
Но не дошел я до последней грани,
Чтоб из скитаний не вернуться вновь
К тебе, источник всех благодеяний.
Что без тебя просторный этот свет?
Ты в нем одна. Другого счастья нет.
Уильям Шекспир
Уж если ты разлюбишь — так теперь,
Теперь, когда весь мир со мной в раздоре.
Будь самой горькой из моих потерь,
Но только не последней каплей горя!
И если скорбь дано мне превозмочь,
Не наноси удара из засады.
Пусть бурная не разрешится ночь
Дождливым утром — утром без отрады.
Оставь меня, но не в последний миг,
Когда от мелких бед я ослабею.
Оставь сейчас, чтоб сразу я постиг,
Что это горе всех невзгод больнее,
Что нет невзгод, а есть одна беда —
Твоей любви лишиться навсегда.
Уильям Шекспир
Мои глаза в тебя не влюблены, —
Они твои пороки видят ясно.
А сердце ни одной твоей вины
Не видит и с глазами не согласно.
Ушей твоя не услаждает речь.
Твой голос, взор и рук твоих касанье,
Прельщая, не могли меня увлечь
На праздник слуха, зренья, осязанья.
И все же внешним чувствам не дано —
Ни всем пяти, ни каждому отдельно —
Уверить сердце бедное одно,
Что это рабство для него смертельно.
В своем несчастье одному я рад,
Что ты — мой грех, и ты — мой вечный ад.
Уильям Шекспир
Были друзья, приятели и случайные люди.
Были и женщины, много. Они пили со мной отчаяние — у каждой свое, но, в общем, у всех схожее. Перебирали волосы на моем затылке, целовали в небритые щеки со словами: «Ты другой, ты хороший». Они дорожили моим вниманием, держали меня цепкими руками и проводили так беззвучные часы. Я им верил. Они тоже верили мне, считая себя нужными, принятыми. А может, мы искренне обманывались, но ничего не могли с этим поделать, — нужно было делиться друг с другом...
Эльчин Сафарли