Однажды Цитаты (страница 67)
-
-
-
Мы сидели опутанные, как паутиной, сетью солнечных лучей и чувствовали, как она вместе с нами вздрагивает в такт ударам паучьего сердца. Полдень был похож на пойманную бабочку – тронешь ее, и она больше не может лететь, падает и бессильно трепещет крыльями, изнанка которых стыдливо приоткрывает ночь. Дядя курил молча, но его трубка пыхтела, выписывая в воздухе буквы. Эта трубка что-то сообщала, звала на помощь или в гости, а когда однажды у дяди оказалась связка македонского табака, трубка...
Милорад Павич
в то же самое время меня тайно обучал английскому некий господин, который курил трубку с ароматным табаком и английским владел не так уж хорошо. Именно тогда я в первый раз забыл французский (впоследствии я забывал его дважды). Наконец, когда однажды, спасаясь от анго-американской бомбардировки, я заскочил в школу для дрессировки собак, то познакомился там с одним русским эмигрантом, офицером царской армии, который позже начал давать мне уроки русского языка, пользуясь сборниками...
Милорад Павич
У вас нет сердца!" - однажды сказали ему. Да нет же, сердце у него как раз было. И билось оно затем, чтобы помогать ему в течение двадцати часов в сутки видеть, как умирают люди, созданные для жизни, и назавтра начинать всё сначала. Отныне сердца только на это и хватало. Как же могло его хватить на спасение чьей-то жизни?"
Альбер Камю
Человек страдает, на него обрушивается несчастье за несчастьем. Он все выносит, свыкается со своей участью. Его уважают. А потом однажды вечером оказывается – ничего не осталось; человек встретил друга, когда-то близкого и любимого. Тот говорит с ним рассеянно. Возвратясь домой, человек кончает самоубийством. Потом говорят о тайном горе, о душевной драме. Нет. Если уж необходимо доискиваться причины, он покончил с собой потому, что друг говорил с ним рассеянно. И вот, всякий раз, как мне...
Альбер Камю
Два друга лечатся у одного и того же аналитика. Однажды после партии в теннис они обсудили своего мозгоправа. Он корчил из себя всезнайку, чем уже довёл их обоих до белого каления, так что они решили поразвлечься и рассказать ему один и тот же сон. На следующий день один из них расказывает свой сон аналитику в восемь утра, а в одиннадцать второй повторяет его рассказ слово в слово. Аналитик, не изменившись в лице, восклицает: "Поразительно! За сегодняшний день я уже третий раз слышу этот сон!
Ирвин Ялом
ГРАФФИТИ…Началась другая жизнь, таинственная, прекрасная и полная опасности одновременно. То и дело ты сбегаешь с работы в надежде застать ее врасплох, выбираешь для рисунков улицы, которые можно обойти коротким простым путем, возвращаешься на рассвете, в сумерках, в три часа утра <…> однажды вечером первый рисунок сделала она, ты увидел его: красными и голубыми мелками на воротах города, используя структуру изъеденного жучком дерева и шляпки гвоздей. В нем была вся она – манера, краски, -...
Хулио Кортасар
На капителях колонн и в лабиринтах исполинской люстры, свисающей с почерневшего потолка, шуршали нетопыри и летучие собаки. С ними Модест Матвеевич боролся. Он поливал их скипидаром и креозотом, опылял дустом, опрыскивал гексахлораном, они гибли тысячами, но возрождались десятками тысяч. Они мутировали, среди них появлялись поющие и разговаривающие штаммы, потомки наиболее древних родов питались теперь исключительно пиретрумом, смешанным с хлорофосом, а институтский киномеханик Саня Дрозд...
Аркадий и Борис Стругацкие
— Я стал взрослым не вдруг, — проговорил стрелок. —
— Не так вот, чтобы бац — и ты уже взрослый, а понемножечку: там чуть-чуть повзрослел, там
— чуть-чуть. Однажды я видел, как вешали человека, и немножечно повзрослел. Хотя тогда я еще этого не понимал. Двенадцать лет назад я бросил девушку. В одном местечке, называлось оно Королевский Городок. И тоже немножечко повзрослел. Но когда что-то подобное происходило, сразу я никогда этого не понимал, а понимал только потом.
Стивен Кинг
Мама звала меня Сильвер. Я родилась благородным металлом с пиратской примесью.
Отца у меня нет. В этом нет ничего необычного – даже дети, у которых есть отцы, порой удивляются, лицезря их во плоти. Мой отец появился из моря и исчез там же. Он работал на рыбацком судне, которое нашло приют в нашей гавани однажды ночью, когда волны темным стеклом разбивались о берег. Расколовшаяся посудина выбросила его на мель, и он успел только зацепиться якорем за мою маму.
Косяки мальков боролись за...
Дженет Уинтерсон
Мне много раз случалось видеть, как художник уничтожает готовое произведение, которое зрителю кажется безупречным. Однажды я не вытерпела и стала протестовать. И мне ответили на это, что если художник не способен быть строжайшим судьей себе самому, он не художник. Я думаю, что это правда.
Джон Фаулз