Он Цитаты (страница 550)
-
-
-
В отношениях с Джонатаном есть один ньюанс, который невозможно объяснить словами. Наш союз уходит корнями в такую глубину, куда третьему человеку, даже если бы мы этого очень захотели, просто невозможно проникнуть. Мы обожаем Клэр, но всё-таки она не из нашей команды. Всё-таки нет. То, что объединяет нас, сильнее секса. Больше любви. Мы - одно целое. Я - это он, а он - это я, рожденный в другой оболочке. Мы любим Клэр, но она - не мы. Лишь он и я можем быть одновременно и собой и другим.
Майкл Каннингем
«Однажды они притащили енота и назвали его Кок. Я могла часами смотреть, как он пытается помыть безе. Перед ним ставили на заднем дворе тазик с водой и давали безе, а он мыл их, одно за другим. Бедняжка никак не мог сообразить, куда они деваются. Каждый раз смотрел на свои опустевшие лапки и страшно удивлялся. Знаете, он едва ли не целую жизнь потратил на попытки вымыть безе. И печенье тоже мыл, но это было не так смешно, а как-то даже помыл мороженое.»
(с.23-24)
Фэнни Флэгг
Знаешь, сколько он ради этого продал пуговиц? Однажды, мне было четыре, он повел меня в кухню и поставил на табурет. Протянул руки и сказал: «Прыгай». Я боялся. Он сказал: «Давай, прыгай. Я поймаю». Я все равно не прыгнул. Он сказал: «Ты что, мне не доверяешь? Я же твой дедушка». Тогда я прыгнул — и что же? Ударился об пол, разбил губу. Он посмотрел на меня сверху вниз и сказал: «Это твой первый урок по бизнесу, парень. Никогда никому не доверяй. Даже мне. Смотри не забывай»
Фэнни Флэгг
для очень многих женщин наслаждение есть наслаждение, и
больше ничего. У них, как бы они нас ни именовали, мы только поставщики, передатчики, и в их глазах все наше достоинство - активность: кто делает больше, тот и лучше.
Другую категорию женщин, в наши дни, может быть, самую многочисленную, интересует почти исключительно известность их любовника, удовольствие от того, что он отбит у соперницы, страх в свою очередь потерять его. Сами мы тоже занимаем некоторое место в...
Шодерло де Лакло
Рассказывают, что один восточный халиф когда-то поджег библиотеку знаменитой, преславной и горделивой столицы; и покуда тысячи томов пылали, он вещал, что-де этим книгам можно и должно было уничтожиться, потому что либо они повторяют то, что и до того уже было сказано в Коране, в священной для неверных книге, и, значит, они бесполезны, либо они противоречат тому, что было сказано в Коране, и, следовательно, они вредны.
Умберто Эко
Я обозвал его плоскостопым декадентом; он меня - вылинявшим какаду; я его - безработным мойщиком трупов. Тогда, уже с некоторым уважением, он "охарактеризовал меня как бычью голову, пораженную раком, я же его - чтобы окончательно доконать - как ходячее кладбище бифштексов. И вот тут он просиял.
- "Ходячее кладбище бифштексов" - это здорово! - сказал он. - Такого еще не слышал. Включу в свой репертуар! До встречи...
Он вежливо приподнял шляпу, и мы расстались, преисполненные уважения...
Эрих Мария Ремарк
- Девочка права! - решительно сказала она. У Арриэтты сделались круглые глаза.
- Ой, нет… - начала она. Она даже испугалась. Правы родители, а не дети. Она знала: дети могут говорить что им вздумается и получать от этого удовольствие, всегда зная, что они не правы и с ними не случится ничего плохого.
Нортон Мэри
У меня есть сынок, моложе тебя годами, так он знает наизусть шесть псалмов, и когда его спрашивают, что он предпочтет: съесть имбирную коврижку или выучить стих псалма, он отвечает: «Стих псалма! Ангелы поют псалмы, – говорит он, – а мне хочется быть маленьким ангелом тут, внизу». И тогда он получает две коврижки в вознаграждение за свое младенческое благочестие.
Шарлотта Бронте
За два месяца, которые пробыл тут Олег, эта старательная санитарка с лицом, полным быстрого смысла, не раз ползала под их кроватями, моя пол, когда все они, больные, лежали поверх; она передвигала там, в глубине, таимые сапоги Костоглотова, не побранясь ни разу; ещё она обтирала тряпками стенные панели; опорожняла плевательницы и начищала их до сверкания; разносила больным банки с наклейками; и всё то тяжелое, неудобное или нечистое, что не положено было брать в руки сестре, она приносила и...
Александр Солженицын
Дэниэл поведал мне историю о некоем мистике и маленькой девочке, которая все время просила его показать ей ангелов. Наконец он согласился, привел ее к себе в дом и поставил перед задрапированной нишей. «Ты действительно хочешь увидеть ангела?» – спросил он. Она упорствовала в своем желании, и тогда он отдернул занавесь; на стене за нею висело зеркало. «Гляди сюда, – сказал он. – Вот тебе ангел».
Питер Акройд
Пусть и тело, и разум замутнены выпитым зельем, она всё ещё остаётся душою живою и мучается от собственного греха. Из самой пасти ада она взывает к Богу. Пока у человека остаётся способность согрешить, он остаётся человеком. Бог внимает этой молитве из глубины отчаяния уже потому, что она признаёт своё бессилие; но трезвые прошения недобрых и самодовольных Он отвергает. Кто сам не прощает, тот и прощён не будет. Поэтому молитва фарисея — это всего лишь глухие удары о стены ада, а когда чья–то...
Джордж Макдональд
Его величие — в сознании ответственности. Он в ответе за самого себя, за почту, за товарищей, которые надеются на его возвращение. Их горе или радость у него в руках. Он в ответе за все новое, что создается там, внизу, у живых, он должен участвовать в созидании. Он в ответе за судьбы человечества — ведь они зависят и от его труда.
Антуан де Сент-Экзюпери
Узнав, что полковник Геринельдо Маркес вернулся в Макондо, Амаранта чуть не умерла от волнения. Тем не менее, когда он вошел, держа левую руку на перевязи... и Амаранта увидела, как его потрепала суровая жизнь в изгнании, как он постарел от времени и заброшенности, какой он грязный, потный пыльный, весь пропахший конюшней, некрасивый, она готова была упасть в обморок от разочарования. "Боже мой, - подумала она, - это не тот, кого я ждала".
Габриэль Гарсиа Маркес
и вынул из портфеля длинную узкую записную книжку. На титульной ее странице значилось высокими, угловатыми буквами: Глупости. Его глаза сначала задержались здесь. Затем он перелистал книжку, больше половины было исписано. Все, что ему хотелось забыть, он вносил сюда. Начинал он с даты, указания часа и места. Далее шел случай, который снова показывал глупость людей. Подходящая цитата, каждый раз новая, составляла концовку. Собрание глупостей он никогда не перечитывал; взгляда на титульную...
Элиас Канетти