Плот Цитаты (страница 24)
-
-
-
Люди – это сгустки энергии, своего рода ацетон во плоти, и легче всего эта энергия реализуется в разрушении потому, что созидать сложнее, творчество требует умственных усилий и воображения. Поскольку люди, помимо мышц и нервов, обладают сознанием, для разрушения необходимо обоснование, хотя бы ложное. На самом деле это разрушение только ради самого разрушения, но наличие религиозного или светского патриотизма придает ему видимость творческого процесса.
Энтони Берджесс
Утро. Гаснущие под ногой росы. Ракита. Звук несомого к реке ведра, беззвучие ведра, несомого от реки. Росы серебрянной прах. День, обретающий лицо. День во плоти своей. Люди, любите день больше ночи. Улыбнитесь, постарайтесь не шевелиться, это будет фотография. Единственная, которая останется после всего, что будет. Но пока не знаешь. Потом - сколько-то лет подряд - жизнь. Как называется. Называется ж и з н ь.
Саша Соколов
– Я здесь просто для того, чтобы узреть отвратительную древнюю тварь, восставшую из мрака стигийских бездн, чиня хаос и разор всей цивилизации и пируя плотью человеческой. – И Говард улыбнулся, как улыбался бы гробовых дел мастер при виде опрокинутого автобуса с пассажирами. Тем не менее, то была явная улыбка.
Кристофер Мур
Я нигде не видал столько снега. Он набрасывается и пожирает все на своем пути: скамейки, столбы, подворотни, заборы и крыши, переметает дома и идущие на север составы. Он валит, валит огромными, сбитыми, слепленными воедино кулаками – никаких не снежинок, тут не место привычной зимней идиллии; это похоже на паническое бегство потустороннего войска, на разрушение, на распад самого мира. Он разваливается на куски, этот мир – его небо, его вещественная суть; распадается омертвевшая, оледеневшая...
Дина Рубина
Особенно поражает при сопоставлении этих двух пьес-близнецов – «Дон-Жуана» и «Фауста» - то, что Дон-Жуан – материалист, а Фауст – спиритуалист. Один познал все наслаждения, другой – все науки. Тот и другой вкусили от древа познания добра и зла; один сорвал его плоды, другой исследовал его корни. Первый губит свою душу, чтобы наслаждаться, второй – чтобы познать. Один – вельможа, другой – философ. Дон-Жуан – это плоть, Фауст – это духа. Две эти драмы дополняют одна другую).
Виктор Гюго
Ты конечно же, выберешься из этой жестокой песчаной бури. Метафизическая, абстрактная, она, тем не менее, словно тысячей бритв, немилосердно кромсает живую плоть. Сколько людей истекают кровью в этой буре? Твое тело тоже кровоточит. Течет кровь — теплая и красная. Ты набираешь ее в ладони. Это и твоя кровь, и чужая. Когда буря стихнет, ты, верно, и сам не поймешь, как смог пройти сквозь нее и выжить. Неужели она и впрямь отступила? И только одно станет ясно. Из нее ты выйдешь не таким, каким...
Харуки Мураками
Я смотрю на Анну, и что же я вижу? По утрам это зрелая женщина, растрепанная, с хрипловатым голосом, которая умывается, слушая радио. Десять минут спустя это уже другая: нежная подруга, которая сплевывает вишневые косточки в окно. Снова в кровати: Анна уже третья — чувственная, пылающая плоть. И так далее. За одно утро я знакомлюсь с двумя десятками разных женщин от примерной маленькой девочки, которая смотрит телевизор, жуя жвачку за оттопыренной щекой, до вульгарной секретарши, полирующей...
Фредерик Бегбедер
Песчаная буря улеглась, и к ночи мы подошли к Эль Ксуру. Возле колодца рос саксаул. Но первыми нам бросились в глаза не безлистые скелеты низких деревьев, а чернильные кляксы на них. Мы не поняли, что это, но, когда приблизились, кляксы стали гневно взрываться. Вороны облюбовали саксаул и теперь шумно поднялись в воздух, похоже было: сорвались лохмотья плоти, обнажив белизну костей. Стая была так плотна, что заслонила лунный свет, и мы оказались в потёмках! Улетать они не хотели и долго...
Антуан де Сент-Экзюпери
Барон. Я хочу увидеть его еще раз, этого парня, который живет моей второй жизнью. И только. Хочу знать, как он жил все это время. Хочу услышать, чего я ишился. Хочу знать, какой могла быть моя жизнь. И только.
Эльвира. Что за химера!
Барон. Это не химера, а живая плоть, которая питается моими силами, тратит их, живет моей тоской, иначе разве я был бы таким усталым и постаревшим.
Макс Фриш
— Надеюсь, что так. Мусорщик, вступая в бой с чудовищем, вначале побеждает себя, свой страх смерти, ужас смертной плоти, которая хочет жить. И если это ему удается — тогда он вкладывает изгнанную смерть в свои удары, он заражает смертью бессмертного противника, как прикосновение к больному чумой заражает здорового человека; на какое-то мгновение смертный и бессмертный меняются местами! Мы не боимся смерти, но Мусорщик заставляет нас научиться этому, заставляет нас испугаться… и от такой мысли...
Генри Лайон Олди