Почта Цитаты (страница 76)
-
-
-
Из всех русских писателей Горький познал наибольшую прижизненную славу: Пушкин, Толстой, Достоевский были кумирами современников — но в их честь не называли города, их книги не входили в школьные программы и не печатались многотысячными, а то и миллионными тиражами. Почти с самого начала (1892) и до конца литературной карьеры Горький был самым читаемым, прославленным, проклинаемым, нарицательным писателем в русской литературе; подражали не только стилю его прозы, но и стилю одежды, каждое...
Дмитрий Быков
В воспоминаниях Натальи Розенель — второй жены, посредственной актрисы, иудейской красавицы — содержится эффектная деталь: когда Луначарский умирал, французский врач для стимуляции сердечной деятельности рекомендовал шампанское. Поднесли вино в столовой ложке, Луначарский брезгливо отказался:— Шампанское я пью только из бокала!Пока искали бокал, он и умер, перед самой смертью сказав:— Не думал, что умирать так больно. В детстве, при первом чтении розенелевских мемуаров, мне этот эпизод...
Дмитрий Быков
Здание современной личности больше похоже на землянку - рушиться в ней нечему, и усилий для ее завоевания прилагать почти не надо. Но зато и завоевание ничтожно - чувства нынешних моргателей глазами неглубоки, и органчики их душ играют только собачий вальс. Вызываешь в таком человеке самый мощный ураган, который он способен вместить, а урагана хватает только на то, чтобы принести тебе несколько мятых стодолларовых бумажек. И еще надо следить, чтобы они не были разрисованы, порваны или, упаси...
Виктор Пелевин
Соратники! Положение современного человека не просто плачевно - оно, можно сказать, отсутствует, потому что человека почти нет. Не существует ничего, на что можно было бы указать, сказав: "Вот, это и есть Homo Zapiens". ХЗ - это просто остаточное свечение люминофора уснувшей души; это фильм про съёмки другого фильма, показанный по телевизору в пустом доме.
Виктор Пелевин
- Когда я была молодой... я думала, что жизнь будет постоянно побуждать к чему-то новому. Что с каждым годом она будет становиться все богаче и глубже. Ты будешь больше узнавать, становиться мудрее, проницательнее, все глубже и глубже проникать в истину.
- А теперь ты знаешь, что это не так, да? Что это больше похоже на курение сигареты. Первые несколько затяжек ты смакуешь с наслаждением, и тебе и в голову не приходит, что когда-нибудь она превратится в окурок. Потом ты начинаешь...
Пол Боулз
Ночью он забежал к ней в номер, чтобы на скорую руку надавать пощечин. Но увлекся. Бил долго, сосредоточенно, с наслаждением. Ее голова качалась вправо и влево. На нежной коже оставались рубцы, будто бил не пальцами, а хлыстом. И Пиф-Паф впервые почувствовала себя женщиной, возлюбленной. В ней проснулось чувство собственного достоинства, почти высокомерия. Она сказала себе: «Если он меня бьет как собаку, значит, я тоже человек». И в порыве благодарности сделала его своим божеством на всю...
Анатолий Мариенгоф
Ее голова отpезана двухспальным шелковым одеялом. Hа хpустком снеге полотняной наволоки pастекающиеся волосы пpоизводят впечатление кpови. Голова Иоканаана на cеpебpяном блюде была менее величественне. Ольга почти не дышит. Усталость посыпала ее веки толченым гpафитом
фабеpовского каpандаша.
Я гоpд и счастлив, как Иpодиада. Эта голова поднесена мне. Я благодаpю судьбу, станцевавшую для меня танец семи покpывал.
Анатолий Мариенгоф
Он ясно понимал и свою собственную бесплодную отчужденность. Он не приблизился ни на шаг к тем, к кому старался подойти, и не преодолел беспокойного чувства стыда и затаенной горечи, которые отделяли его от матери, брата и сестры. Он почти не ощущал кровной связи с ними, скорее какую-то таинственную связь молочного родства, словно он был приемыш, их молочный брат.
Джеймс Джойс
Но странно... В каких бы городах я ни бывал... Родители брали меня с собой почти всюду, и я много видел городов, тем не менее я нигде не хотел остаться. Я не хотел жить нигде, кроме своего родного города. Хотя, если быть совсем точным, я и в своем городе жить не хотел. Я просто жил в нем и не сомневался.
Евгений Гришковец
Вероятность сопротивления войне я оцениваю немногим выше нуля. Чтобы в одиночку сопротивляться целой организации, требуется нечто большее, чем готовность плыть по течению — для этого нужно личное мужество, а в наш век организации и механизации это качество отмирает. В войну я сталкивался почти исключительно с явлением массового мужества, мужества в строю; оказалось, что за ним скрываются — если разглядывать его в увеличительное стекло — самые неожиданные стимулы: много тщеславия, много...
Стефан Цвейг