Цитаты Поэтов (страница 32)
-
-
-
Гейзер страсти, восторг безумия. Но под ними – хорошо спрятаны, надежно упакованы – у каждого имелись персональные скелеты в шкафах. Веселенькие скелетики в бронированных шкафчиках. Они плясали втихомолку, не торопясь выставиться на обозрение. Наверное, поэтому мы расстались легко, испытывая лишь невнятное сожаление…
Генри Лайон Олди
— Во-первых, — сказал Кавабата, — сам факт того, что слово «Бог» напечатано сквозь трафарет. Именно так оно и проникает в сознание человека в детстве — как трафаретный отпечаток, такой же, как и в мириадах других умов. Причем здесь многое зависит от поверхности, на которую оно ложится, — если бумага неровная и шероховатая, то отпечаток на ней будет нечетким, а если там уже есть какие-то другие слова, то даже не ясно, что именно останется на бумаге в итоге. Поэтому и говорят, что Бог у каждого...
Виктор Пелевин
Когда я притворяюсь, у меня все всегда получается натурально. Поэтому я притворяюсь всегда – так выходит гораздо правдоподобнее, чем если я вдруг начну вести себя искренне. Ведь что значит вести себя искренне? Это значит непосредственно выражать в поведении свою сущность. А если моя сущность в том, чтобы притворяться, значит, единственный путь к подлинной искренности для меня лежит через притворство.
Виктор Пелевин
Вне всякого сомнения, Москва — существо женского пола. У нее ослаблено чувство времени, поэтому в отличие от городов-мужчин, она равнодушна к прошлому и живет исключительно настоящим. Вчерашние герои и вчерашние памятники для нее мало что значат — Москва без сожаления расстается с ними, у нее короткая память и несентиментальное сердце.
Борис Акунин
Я не узник своего рассудка. Я сказал: Бог. Даже в спасенье нужна мне свобода: но как добиться её? Фривольные вкусы меня покинули. Нет больше нужды ни в божественной любви, ни в преданности. Я не жалею о веке чувствительных душ. Всё имеет смысл: и презрение, и милосердие, поэтому я оставляю за собою место на вершине ангельской лестницы здравого смысла.
Артюр Рембо
И это не должно нас удивлять, ибо невероятно большое число людей по своей природе решительно не способно к каким-нибудь иным целям, кроме материальных, и даже не может понимать других целей. Поэтому стремление только к истине слишком велико и эксцентрично, чтобы можно было ожидать, будто все, будто многие, будто просто даже некоторые искренне примут в нем участие.
Артур Шопенгауэр
Человек умный будет прежде всего стремиться избежать всякого горя, добыть спокойствие и досуг; он будет искать тихой, скромной жизни, при которой бы его не трогали, а поэтому, при некотором знакомстве с так называемыми людьми, он остановит свой выбор на замкнутой жизни, а при большом уме — на полном одиночестве.
Артур Шопенгауэр
