Сталь Цитаты (страница 120)
Нет, литература не на века. Она лишь на мгновение. Книги следовало бы изготовлять из стали, с буквами из алмазов, чтобы они вместе с этой планетой рухнули на Солнце и расплавились — ничего вечного не существует. А в искусстве и подавно. Не в том дело, сколько теплится огонек в творении писателя, когда сам автор уже покойник, дело в том, как ярко оно пылает, пока он еще жив.
Вальтер Моэрс
Вера, конечно же, не может существовать без Предмета Веры. Так Вера стала Надеждой. Надежда - беспредметна. Она живёт - и ждёт. Живёт - и надеется. Она умирает последней - и всё никак не умрёт. Ей нельзя умирать - потому что после неё придёт Ненависть. Надежда должна держаться до последнего.
Петр Бормор
На протяжении многих веков из поколения в поколение у эльфийских королей передавался могучий артефакт — Меч Света. Это был… очень хороший меч. И он верой и правдой служил своим хозяевам, разя врагов направо и налево. А потом однажды армию эльфов победили превосходящие силы противника, и какой-то оркский сержант, подняв оброненный меч, уважительно произнес «Шам Гыр!», что по-орочьи означает «неплохое оружие!». С тех пор артефакт стал служить новым хозяевам и называться Шамгыр. Что и правильно....
Петр Бормор
Это даже не война. Разве может быть война между людьми и муравьями? [...] Люди - и муравьи. Муравьи строят город, живут своей жизнью, ведут войны, совершают революции, пока они не мешают людям; если же они мешают, то их просто убирают. Мы стали теперь муравьями. Только... Мы съедобные муравьи.
Герберт Уэллс
- Он знал, что ты жена солдата?
- Да, знал. Он негодяй. Он все задумал, еще когда мы обедали. Умолял,
божился - и все лгал. Только чтоб я его поцеловала, только один поцелуй.
Из милости. С этого поцелуя все и началось. Вино еще пила за обедом, а я
не привыкла к вину... Гарри! Ах, милый, если б умереть! Но я ведь и до
тебя целовалась и дурачилась с мальчишками. Думала, ах, ерунда! Опомнилась
- слишком поздно.
- Ну, вот и доигрались. - Я подошел и сел на кровать. Я ...
Герберт Уэллс
Диоген получил квартиру.
После тесной и душной бочки стал он барином и жуиром, перестал скучать в одиночку. Всем доволен, всем обеспечен, он усваивал новый опыт. Иногда у него под вечер собирались отцы Синопа. Те, что прежде его корили, те, что прежде смотрели косо...
И все чаще в своей квартире тосковал Диоген-философ.
И тогда, заперев квартиру, неумытый, в одной сорочке, шел к соседнему он трактиру.
Диогена тянуло к бочке...
Кривин Феликс