Степь Цитаты (страница 5)
-
-
-
Казахские дома стояли только на нечетном порядке улицы, глядящей в Степь. Постоянного названия она не имела: таблички "Улица Амангельды" то вешали, то снимали - в зависимости от того, кем считался Амангельды Имнанов. Если по радио передавали песню: "Запевайте, горы Ала-Тау, и снега, и льды. Добывать идем в бою мы славу, как Амангельды", - это означало, что он герой освободительной борьбы, и таблички висели, но когда ее передавать переставали, значит, он опять становился буржуазным...
Александр Чудаков
-Что такое народ?Сила при раздорах с соперниками,прах-когда сам в нужде. В битвах победа куется его руками,а при дележе в эти руки попадает лишь пыль прогоняемых мимо награбленных стад... Так и гибнут люди безвестные, безыменные. Вот и теперь они усеют белеющими костями всю степь. Дрогнет ли сердце хоть у одного из тех,кого вчера еще величали "лучшими", "оплотом"? Кто из них опечалится, кто заступится?
Мухтар Ауэзов
Истина состояла в том, что в тот вечер на берегу реки в эйфории влюбленности, которая толкала нас друг к другу, заставляя забыть о нищете, я понял, как глубоко эгоистично счастье. Счастье обособляет, загоняет в замкнутое помещение, заставляет закрыть ставни, забыть о других, возводит непреодолимые степи. Счастье заставляет видеть мир не таким, какой он есть, и в этот вечер счастье показалось мне невыносимым.
Эрик-Эмманюэль Шмитт
– Мы теперь не в Миссури, мой юный друг. Мы в Канзасе. Такой плоской унылой пустыни ты еще в жизни не видел. Когда в тысяча пятьсот сороковом году Коронадо пришел сюда искать золото индейцев, у него половина людей сошли от тоски с ума. Здесь не поймешь, где находишься. Здесь ни гор, ни деревьев, ни даже ям на дороге. Канзасская степь ровная, чистая, как смерть, и когда ты пообживешься, то и сам поймешь: сбежать отсюда можно только вверх, только в небо, оно здесь тебе одно и друг, и помощник.
Пол Остер
И вот — убивали, ночью. Днём... спали. Они спали, а другие, в подвалах, ждали... Целые армии в подвалах ждали. Юных, зрелых и старых - с горячей кровью. Недавно бились они открыто. Родину защищали. Родину и Европу защищали на полях прусских и австрийских, в степях российских. Теперь, замученные попали они в подвалы. Их засадили крепко, морили, чтобы отнять силы. Из подвалов их брали и убивали.
Шмелёв Иван Сергеевич
Сюда идет «пиши-пиши»,
Златоволосый и немой.
Что надо отроку в тиши
Над серебристою молвой?
Рыдать, что этот Млечный Путь не мой?
«Как много стонет мертвых тысяч
Под покрывалом свежим праха!
И я — последний живописец
Земли неслыханного страха.
Я каждый день жду выстрела в себя.
За что? За что? Ведь всех любя,
Я раньше жил, до этих дней,
В степи ковыльной, меж камней».
Пришел и сел. Рукой задвинул
Лица пылающую книгу.
И месяц плачущему сыну
Дает вечерних звезд ковригу.
«Мне...
Велимир Хлебников
Казахские дома стояли только на нечетном порядке крайней улицы, глядящей в Степь. Постоянного названия она не имела: таблички “Улица Амангельды” то вешали, то снимали — в зависимости от того, кем считался Амангельды Иманов. Если по радио передавали песню: “Запевайте, горы Ала–Тау, и снега, и льды. Добывать идем в бою мы славу, как Амангельды”, — это означало, что он герой освободительной борьбы, и таблички висели, но когда ее передавать переставали, значит, он опять становился буржуазным...
Александр Чудаков