Дао Цитаты (страница 136)
-
-
-
Кокудзо, хранитель всех, кто родился в Год Тигра, разрушь это настроение. Я не хочу его. Оно не мое. Пусть это будет болью старой раны, даже обновленной воспалением. Но я не могу позволить ей быть мною. И покончить с ней вскоре. Моя болезнь в сердце и мои причины благородны. Дай мне силы отделить себя от этого, Ловец в Бамбуке, господин того, кто одет в полоски. Отбрось унылость, собери меня, дай мне силы. Уравновесь меня.
Роджер Желязны
— Кто спорит, секс — занятие замечательное, но у каждого из нас есть много других любимых дел которыми мы любим заниматся в промежутках. Для меня, Корвин, это игра на ударных, а еще полеты и азартные игры, порядок значения не имеет. Пожалуй, летать все-таки приятнее — на планерах, воздушных шарах, да мало ли на чем — все от настроения зависит, сам понимаешь. Я в том смысле, что спроси ты меня в другой раз, и я заявлю, что мне больше по душе что-то другое. Да, все дело в настроении.
Роджер Желязны
— А как понять, что кого-то любишь?
— У всех, наверное, по-разному, но... я бы сказала, что это когда ты уверен... ну или, по крайней мере, когда тебе кажется, что ты хочешь быть с этим человеком.
— Когда не можешь жить без него, да?
— Да. Точно. Это когда два человека не могут жить друг без друга... Вот что такое любовь.
Йон Айвиде Линдквист
- Оскар. Не позволяй им. Слышишь? Не надо.
- Не буду.
- Дай сдачи. Ты жен икогда не даешь сдачи, правда?
- Нет.
- Там начни. Дай сдачи. СИльно.
- Их трое.
- Значит, бей сильнее. Вооружись чем-нибудь.
- Ага.
- Камнями. Палками. Бей сильнее, чем хватает духу. Тогда они перестанут.
- А если они не перестанут?
- У тебя есть нож.
Йон Айвиде Линдквист
— Какой сыр вы предпочитаете? Есть эмменталь, гауда, тильзитский.
— Пожалуй, тильзитский.
— Раньше, — заговорила старушка, — прямо из Тильзита привозили сыр и масло, до войны еще. Название у сыра старое, а города того нет больше.
— Ну почему же? Есть город. Называется только по‑другому.
— Нет. Раз переименовали, значит, и сам город не тот уже. Камни да стены прежние, но никто из людей, которые там теперь живут, уже не называет город по‑старому. Да они же и говорят по‑русски. Так что...
Уве Тимм
Ты ничего не стоишь, и это правда. А я тем более, да никто ничего не стоит, все на свете взаимозаменяемо, никто ничего не значит ни для кого. Но если человек поверит, что это можно взять в качестве точки отсчета, то он никуда дальше не продвинется, он и будет все жизнь подчиняться одной только цели: однажды оказаться для кого-нибудь чем-нибудь стоящим, не понимая, что это бесполезно. Да никто не может с уверенностью заявить, что он кому-нибудь нужен. И именно поэтому мы свободны.
Рю Мураками
- Конечно, это варварство, - говорил Николай Иванович, от возбуждения
мигая глазами, - но мне нравится этот темперамент, силища в народе.
Сегодня разнесли немецкие лавки, а завтра баррикады, черт возьми, начнут
строить. Правительство нарочно допустило этот погром. Да, да, я тебя
уверяю, - чтобы выпустить излишек озлобления. Но народ через такие штуки
получит вкус к чему-нибудь посерьезнее...
Алексей Толстой
Пограничье. Поле боя.
Ты да я да мы с тобою.
Постоянная война,
Я один, и ты одна.
Слева пушки, справа бомбы,
Душ пустые катакомбы,
Как берлинская стена.
Чья вина? Ничья вина.
Мы живем в пылу сражений,
В взрывчатости отношений,
В мертвой пропасти без дна,
И победа не видна,
Но расписаны, как ноты,
Канонады, артналеты.
Наша бедная страна
В эти дни совсем бедна.
Убедившись в неудаче,
Мы сойдемся и поплачем,
Поцелуемся спьяна.
Что поделаешь — война…
Андрей Белянин
– Ну как вы мыслите, – Никита Иваныч спрашивает, – ну будь у вас и факс и ксерокс. В теперешних условиях. Предположим. Хотя и невероятно. Что бы вы с ними делали. Как вы собираетесь бороться за свободу факсом? Ну?
– Помилуйте. Да очень просто. Беру альбом Дюрера. Это к примеру. Черно-белый, но это не важно. Беру ксерокс, делаю копию. Размножаю. Беру факс, посылаю копию на Запад. Там смотрят: что такое! Их национальное сокровище. Они мне факс: верните национальное сокровище сию минуту! А я...
Татьяна Толстая